Земли обетованные

Павел коченел от холода, несмотря на то что укутывался в два одеяла, а в печке постоянно горел огонь. Он садился к нему лицом и протягивал руки, рискуя обжечь их, или поджаривал на огне ломоть хлеба, а потом медленно его жевал. Однажды январской ночью он услышал рядом со скитом тоскливый волчий вой, от которого у него кровь застыла в жилах; как-то в феврале раздались удары в дверь и какие-то странные хриплые звуки; Павел насторожился, ему показалось, что он слышит чье-то дыхание, но, возможно, этот звук издавали дрова в печи. Утром он опасливо приоткрыл дверь и увидел, что снег перед скитом утоптан, а в лес ведут следы медвежьих лап. Баранки кончились, хлебная буханка размокла, все было съедено до последней крошки. Теперь он постился поневоле. Так прошло четыре дня. Вставая с кровати, он не мог унять дрожь в ногах, голова кружилась; ему чудились тарелки, полные дымящейся еды. Павел подумал, что его ждет голодная смерть; он достал прозрачный конвертик с клевером-четырехлистником, зажал его губами, и ему наконец-то удалось заснуть. Его разбудил медведь – хитрый медведь, который пытался его обмануть, мерно ударяя лапой в дверь. Потом наступила угрожающая тишина, нарушаемая лишь воем метели. Под окном Павел обнаружил килограммовую буханку хлеба. Это не было чудом: на снегу появилась узкая траншея, ведущая из леса к хижине, а перед крыльцом виднелись следы сапог. Неужели Степан отважился прийти в такой мороз? Или его спас четырехлистник? Теперь каждую неделю Павел находил на подоконнике за окном буханку ржаного бородинского хлеба, но человек, его кормивший, больше не стучался в дверь, словно не хотел мешать его уединению. Каждый раз, выходя из скита, Павел оглядывал поляну и думал о том, что он – часть этого вечного, сурового покоя.

Однажды утром, набирая снег в кастрюлю, чтобы вскипятить воду, Павел заметил на снегу округлое темное пятно. Он подошел: это оказался волк, который лежал, свернувшись в клубок; при виде человека он встал, понуро опустив голову и поджав хвост. На его темно-серой шкуре виднелась серебристые полосы, ото лба к носу спускалась черная полоса; желтыми глазами он смотрел на Павла, остановившегося в десяти шагах. Так они несколько мгновений стояли и смотрели друг на друга. Впервые в жизни Павел видел волка так близко. Он повернул к скиту. Волк последовал за ним на расстоянии, прихрамывая на правую заднюю лапу. Решив поделиться с ним едой, Павел вернулся с пятью копчеными селедками и, помахав ими в воздухе, положил на пень вместе с половиной буханки. После этого он ушел в скит, оставив дверь слегка приоткрытой, чтобы наблюдать за реакцией своего гостя, но тот неподвижно сидел на снегу. Всю ночь до Павла доносился вой. На следующий день он обнаружил, что селедка и хлеб исчезли. Теперь, когда Степан приносил продукты, Павел оставлял долю волка на пне, а утром видел, что еда исчезла. Часто по ночам до него доносился тоскливый волчий вой, который эхом отдавался на поляне, но, возможно, он звучал угнетающе только для человеческого уха.

Павел провел тревожную ночь: повторялся один и тот же сон, словно он бредет по сосновому лесу и его зовет женский голос, называя прежним именем; он взбирается на холмы, спускается вниз, идет вперед, раздвигая высокие папоротники, видит вдалеке стройный, грациозный силуэт женщины в бежевом плаще; она зовет его: «Франк, Франк!» Но ему не удается увидеть ее лицо. Иногда он понимает, что она близко, потому что ее голос становится громче. Женщина прячется за стволом дерева, но, как только он бросается к ней, она исчезает, словно по волшебству.

В конце зимы в небе, долгие месяцы затянутом однотонной серой пеленой, сверкнула синь. Павел вздохнул с облегчением: он не сломался, выдержал испытание, ни на что не сетуя, каждый день благодаря Бога за дарованную ему жизнь: у него было время читать Священное Писание, размышлять над ним и каждодневно исполнять святые заповеди. Но весна оказалась хуже зимы: снег таял, земля набухла водой, каждый шаг требовал невероятных усилий, малейшее движение становилось испытанием, поляна превратилась в непроходимое болото, тучи комаров, мошек, слепней и прочих насекомых роились в воздухе, и тогда Павел понял, для чего нужна шляпа пчеловода. А ночью он опять увидел все тот же сон, в котором таинственная женщина звала его: «Франк!» Один раз она бросала в него камни. В другой раз камень ударил его по лбу, и, проснувшись, он почувствовал в этом месте боль.