Земли обетованные

Несмотря на оправдательный приговор, положение Игоря было теперь сложным – у него уже не было ни дома, ни работы. Вернер выправил ему свидетельство на жилье в своей квартире, что было чистым безумием, поскольку она состояла из двух смежных комнатушек, но этого никто не проверял, а сам Вернер надеялся, что они уживутся, так как у них не будут совпадать рабочие часы. Виктор Володин, хозяин Игоря, очень хотел снова взять его на работу, но это было невозможно: после ареста Игоря он отдал его такси одному грузинскому беженцу и теперь не хотел того увольнять. Вообще-то, Виктор был человеком беспринципным: подкручивал счетчики, возил клиентов кружным путем перед тем, как доставить по назначению, продавал им вещи, якобы принадлежавшие Распутину, но все же он оставался истинным русским в изгнании и регулярно помогал соотечественнику, пусть даже «из коммунистов», хотя коммунистов ненавидел смертельно и сражался с ними не на жизнь, а на смерть в далекие времена своей юности.

Узнав о том, что сотрудник мэтра Руссо требует дополнительной оплаты своих трудов, он предупредил Вернера, что сам займется этим делом. Мы так никогда и не узнали, заплатил ли Виктор ему из своего кармана или действовал как-то иначе, но больше адвокат не стребовал с нас ни гроша.

Итак, в среду, 18 мая 1966 года, после двадцати месяцев предварительного заключения, состоялся выход Игоря из тюрьмы, точь-в-точь как в черно-белых фильмах пятидесятых годов о преступниках, какие снимали Беккер или Гранжье[87], разве что тут не хватало автомобиля с ведущими передними колесами. Мы с Вернером ждали у стойки бистро, прямо напротив ворот Сантэ. Мэтр Жильбер сообщил нам день освобождения, но он не знал точно, в котором часу оно состоится. Мы здесь были не одни такие: вокруг нас стояли матери, уповавшие на освобождение детей; жены, встречавшие мужей, наконец-то выходивших на волю, – некоторые из них явились с младенцами, никогда еще не видевшими своих отцов; какая-то девица малопристойного вида – крашеная блондинка на высоченных шпильках – поджидала хахаля-сутенера. И все мы не спускали глаз с железной двери, расположенной слева от ворот, куда въезжали фургоны.

Время от времени эта дверь приоткрывалась, тюрьма выплевывала одну из своих жертв, мы прикипали к окну, а счастливая избранница бросалась к освобожденному узнику, который первым делом направлялся в бистро – выпить кружку пива и тем самым отметить свое освобождение.

Игорь вышел только к вечеру, в десять минут седьмого; на улице моросило, тротуар блестел от дождя, он зажмурился и сделал глубокий вдох – на воле дышалось совсем иначе! – потом невольно распрямился, открыл глаза, заметил Вернера на другой стороне улицы, перебежал ее, и они крепко обнялись. Я не видел Игоря с самых похорон Саши; он похудел, волосы были коротко острижены, и выглядел он помолодевшим лет на десять. Поскольку мое заявление в полиции могло ему навредить, я слегка побаивался нашей встречи. Игорь долго смотрел на меня, потом обнял и несколько раз похлопал по спине со словами: «Привет, парень, как твои дела?» Мы заказали эспрессо, чтобы отпраздновать его освобождение. Игорь взял в руки горячую чашку, подул на пенку, с удовольствием вдохнул аромат кофе. Нам даже не хотелось говорить, достаточно было того, что мы вместе, совсем как прежде.

– Ты постепенно придешь в себя, – приговаривал Вернер со своим еле уловимым акцентом. – Будешь жить у меня. Я повидался с Виктором Володиным – он обещал рано или поздно снова пристроить тебя на ночную работу.

– Нет, я принял другое решение: хочу эмигрировать в Израиль. Там признают советские медицинские дипломы, а я решил работать по специальности. Быть таксистом тоже хорошо, но я все-таки буду врачом.

– Знаешь, я тоже собираюсь в Израиль к моей подружке Камилле, помнишь ее? Уеду туда после экзаменов, в июле. А может, поедем вместе?

– Нет, сперва я хочу получить на руки документ о прекращении дела за отсутствием состава преступления. А пока попробую заработать, чтобы вернуть долг Вернеру.

– Держи свои заработки при себе, мне они не нужны. А вот получение этого документа потребует много времени. Но ты вовсе не обязан ждать, перейти границу вполне можно и так, без проблем.

– Ну нет, я хочу уехать легально, не по-воровски. Чтобы иметь возможность вернуться, если захочется.