Земля 2.0 [сборник]

— Вот и Станислав ушел… — сказал Маттео Жану Батисту, и они обнялись, преисполненные скорбью. Я приник к крепкому плечу Маттео и дал волю слезам. А нас троих в свою очередь обнял Яков. Мы были семьей, потерявшей за короткое время двух близких людей.

Далее последовали тревожные открытия и происшествия.

Тот лишний кол, который хранился при входе в оранжерею, действительно исчез. Взять его мог только кто-то из своих… чтобы превратить в орудие убийства. В голове не укладывалось, что такое вообще возможно. Я несколько раз проклял себя за то, что вообще заказал «печать» этих штуковин, ведь мог же обойтись без них. Безмозглый я Овощ!

Професс Габриель подготовил отчет о происшествии. Но отправить его не удалось: на вершине Сына, где находилась антенна дальнего действия, вспыхнул короткий, но очень яркий фейерверк, а затем во всем лагере отключилось электричество. Энергосистему перезапустили, професс и Томаш помчались выяснять, что стряслось. Вернулись злые и удрученные: антенна была мертва, сгорело все, что только могло, — электросиловой привод, система наведения, опорно-поворотное устройство… оплавился даже сам рефрактор. Ущерб был невосполним. Габриель и Томаш без особой убежденности предположили, что причина аварии — в обрыве заземления и статическом электричестве. Дальше — хуже. Выяснилось, что нескольких секунд перенапряжения в сети до срабатывания защиты хватило, чтобы вышла из строя и приемопередающая аппаратура на «Святом Тибальде».

Таким образом, призрачный мост, соединяющий нас с Землей, рухнул, и община нежданно-негаданно оказалась в полной изоляции.

— Временно, — сказал нам Томаш голосом смертельно уставшего человека. — Я посмотрю, что можно починить. В конце концов, это всего лишь радио…

Нам пришлось удовлетвориться этим туманным обещанием, поскольку ничего другого не оставалось. После совместной молитвы мы разошлись по отсекам-кельям, но вряд ли кому-то в ту ночь удалось сомкнуть глаза.

Затем не стало Жана Батиста.

Насколько мы поняли, он встал раньше всех и сразу же отправился на стройку: оценить, что сделано, и прикинуть фронт работы на день, за ним водилась такая привычка. Жан Батист, по-видимому, упал с незавершенной апсиды на насыпанный булыжником черновой пол храма и разбил голову.

— Семь негритят дрова рубили вместе, зарубил один себя, и осталось шесть их, — процитировал Яков, натягивая на руки латексные перчатки. Он стоял у тела погибшего, его глаза были полны слез и злости.

Я с ужасом глядел на месиво из костей и плоти, в которое превратилась голова Жана Батиста.

— Как он так смог разбиться? Как же он так?.. Вдребезги! — Из-за спазма в горле я едва-едва мог говорить.

Яков оценивающе поглядел на меня.

— Даже полный овощ вроде тебя смекает, что и в этом случае дело нечисто. — Яков поднял взгляд на апсиду и призадумался. — Если бы Жан Батист сорвался с такой высоты… Да при здешней гравитации… Уверен, он бы даже палец на ноге не сломал. Отделался бы легким испугом, и все дела. Нет, Помидор. Ему злонамеренно расколотили голову. Как? Это я и собираюсь выяснить.

По движению воздуха и надсадному кашлю я понял, что в храм вошли остальные.

— Неужели это никогда не закончится? — простонал Маттео.

— Закончится, — возразил Томаш. — Закончится, когда закончимся мы сами.

— Снова погребение… — обреченно констатировал Габриель.

— Не сегодня! — неожиданно возразил Яков. — На этот раз я собираюсь обследовать тело брата… Произвести вскрытие: все как полагается. И не подходите ближе! — Он выставил руку, отгораживаясь от нас. — Вы можете уничтожить улики!

— Ты с ума сошел, Яков! — воскликнул Габриель. — Я, по-моему, уже говорил, что мы не станем воображать из себя сыщиков! Эта клоунада оскорбительна! Так мы ни к чему не придем!

Но сегодня Яков был непреклонен. Чаша его терпения переполнилась.

— При всем уважении, монсеньор, я буду делать то, что должен! — бросил он в ответ. — Вы можете остановить меня силой! Или пожаловаться в Ватикан!

Это было прямое неповиновение. Я еще ни разу не слышал, чтобы в таком тоне говорили с человеком, на чьем пальце блестит епископский перстень. Габриель встал между Яковом и нами, развел руками и спросил сурово:

— Здесь есть тот, кто в ответе за смерть Жана Батиста? Именем Господа нашего Иисуса Христа призываю выйти и раскаяться!

Мы молчали. Яков, глядя на нас из-за плеча професса, упер кулаки в бока. Професс перешел к поименному опросу:

— Аллоизий, ты в ответе за смерть Жана Батиста?

— Нет, монсеньор. Господь тому свидетель, — ответил экзорцист.

— Томаш, ты?

— Никак нет, монсеньор.

— Франциск?

— Нет, монсеньор.

— Маттео?

Маттео закашлялся, сложился пополам. Затем выдавил, роняя слюну:

— Нет… Как можно?.. Нет…

— Я заверяю вас, что тоже не причастен к гибели нашего брата, — сказал Габриель, положа руку на сердце. — А может, это сделал ты, Яков?

Биолог фыркнул.

— Я сегодня был дежурным по камбузу. С корабля не отлучался, готовил еду, мыл посуду, драил палубу. Вы все можете это подтвердить. Я не убивал Жана Батиста.