Земля и лира

Город тихий — город мертвых,
Липы солнечно цветут,
Много новых, много стертых
Плит надгробных — там и тут.

Отзовись под черной плитой,

Жанн Кюжас семнадцать лет!
Что же, с лучезарной свитой
Смотришь ты на новый свет?

Или мертвое сгубило

Синий сон твоих очей,—
Распластало под могилой
Среди каменных ночей?

Или звездная тревога

Унесла тебя, несет
Мимо отчего порога
В этот свадебный полет?

Или, в брачное играя,

Будешь девою кружить,
Что бы, вечно замирая,
Мертвой не быть и не жить?

Женщина в храме

Расскажи мне что с тобою, —
Не печаль в тебе, не страх, —
Много любишь, иль с судьбою
Подружила на крестах;

Что же лунная лампада —

Не пожарищем горит,
Иль она тебе не рада, —
Ничего не говорит?

Здесь привычны и покорность

И вериги на плечах, —
Не твоя хмельная гордость
С жарким пламенем в очах.

Или вспомнить ты хотела

Над лампадою слепой —
Как над счастьем пролетела,
И без власти над собой?

Ни к чему в библейском споре

Счастье сердца, и сиять
Царской силою во взоре,
И покорною стоять.

TOUR EIFFEL

Прозрачен вечер на окне —
В притихшей зелени осенней;
Отражены дома в бассейне
И небо — в пламенном огне.

Мечтою каменною вкруг

Взволнован город, в час печальный, —
У сердца стынет как венчальный
Привычный и недобрый друг.

Тяжелой памятью припал

И бьется покаянным криком
Ушедший день пред светлым ликом,
Кого беспомощно предал.

Ты слышишь голос в крике том,

Как страшен он, на твой похожий…
Скользнул зевающий прохожий
По взгляду взглядом, — как хлыстом.

«Старик бездомный в улицах ночных…»

Старик бездомный в улицах ночных
Мечтал о чуде, в поисках ночлега,
О радостях съедобных и мясных,
О хлебе сладостном, белее снега.

К большому вкусу к жизни и еде

Прибавил он еще мечту надежды —
Найти бы золото, что бы в беде
Сухая боль не обжигала вежды.

И счастье вспыхнуло жестоко, вдруг,

Как если б он врага на смерть обидел,
Взметнулся огненный у сердца круг,
Он золото у ног своих увидел.

На тротуаре, под большой луной,

В движениях отчетливо крылатых,
Плевок сиял монетой золотой
Среди домов тяжелых и богатых.

«Умирали розы на кресте…»

Умирали розы на кресте,
Жарко свечи таяли в тумане,
Говорил священник о Христе,
Говорило сердце об обмане.

Не пойдет священник за Христом,

Сердце тоже не умрет с любовью,
Только вечность каменным перстом
Лучшим всем грозит крестовой кровью.

И герои гибнут на местах,

Ничего иным от них не надо:
Крепки гвозди на больших крестах,
Чтоб земное вытянуть из ада.

За стеною — городской сполох,

Глухо заперты чужие двери,
Грязный нищий знал, как сам он плох,
Чтобы, день большой, любить и верить.

Босяк. Поэма