Земля мечты. Последний сребреник

Да, сэр, если уж на то пошло, разве не было у мудрейших людей всех времен, не исключая самого Соломона, – разве не было у каждого из них своего конька: скаковых лошадей, – монет и ракушек, барабанов и труб, скрипок, палитр, – коконов и бабочек? – и покуда человек тихо и мирно скачет на своем коньке по большой дороге и не принуждает ни вас, ни меня сесть вместе с ним на этого конька, – скажите на милость, сэр, какое нам или мне дело до этого?

Лоренс Стерн. «Тристрам Шенди»

[6]

Книга первая. Вторая шутка

Нет обязанности, которую мы недооцениваем в такой степени, как обязанность быть счастливым… Найти счастливого мужчину или женщину гораздо лучше, чем найти пятифунтовую банкноту.

Роберт Льюис Стивенсон. Apology for Idlers

[7]

Пролог

Он сидел на заднем сиденье шерута[8], вертлявого дервиш-такси, мчавшегося по дороге из Иерусалимского нагорья в аэропорт имени Бен-Гуриона в Тель-Авиве. Водитель несся как сумасшедший, и Пенниман подпрыгивал и заваливался на бок на заднем сиденье старого «мерседес-бенца», который круто вписывался в повороты и попадал в рытвины. В кармане у Пеннимана лежал кожаный мешочек с серебряными монетами, досаждавшими ему своим теплом. День у него за спиной клонился к вечеру, и залитые солнцем здания старого Иерусалима уже начали бледнеть. Высотки Тель-Авива впереди отбрасывали тени на плоский средиземноморский ландшафт. Пенниман едва узнавал его. Сколько лет прошло!

В этом аэропорту он уже бывал один раз, когда тот назывался Лодский аэропорт[9]. А до этого еще прорву лет назад он отправился из Хайфы на Кипр на рыболовецком суденышке, приобретя еще одну, всего лишь третью свою монетку. Команда почувствовала, что он бежит от чего-то, и когда ночью разыгрался шторм, который чуть не опрокинул их, корабельный кок, иорданец с большими невинными глазами, назвал Пеннимана Ионой[10], и его чуть не выкинули за борт. Они отобрали у него монетку, когда она начала потрескивать огнем святого Эльма в заряженном электричеством воздухе, и вместо него выкинули за борт ее, а потом в безмолвном ужасе увидели, как из темного моря поднялась гигантская тень и поглотила падающую в воду сверкающую монетку.

Прошедшие годы уплотнились в его памяти, выжали из нее всякие мелочи и подробности. Время уменьшало человека, спорить с этим было трудно. Даже человека, который владел некоторыми методами. Теперь монетки в его кармане чуть ли не вернули его в дни молодости, хотя это ощущение и было осквернено и опорочено, как свежий румянец на лице упитанного вампира.

Он снова посмотрел в окно. Никаких признаков погони вроде бы не было. Он с хорошим запасом приедет в аэропорт, там сядет на самолет «Пан Американ» до Парижа, а оттуда – до Нью-Йорка. На своем пути в Лос-Анджелес он немного отклонится на север – до Ванкувера, – чтобы заглянуть к своему старому другу по коллекционированию монет Пфеннигу. До него к тому времени уже, вероятно, дойдет известие об убийстве Ауреуса[11], и он, вероятно, убежит. С другой стороны, с не меньшей легкостью он может согласиться и на продажу. Может быть, Пфенниг был из тех людей, которые готовы пойти на уступки или по крайней мере поддаются убеждению, что лучше потерять деньги, чем жизнь. В мире было полно дураков, которые считали, что они призваны быть Смотрителями. Он и сам был призван, чтобы стать кем-то, но именно он, а никто другой, будет определять, кем именно.