Земля мечты. Последний сребреник

В конечном счете этот парень, несмотря на необычную прическу, казалось, чувствовал себя в большей безопасности, чем махараджи или тот тип в сверкающем шлеме. Он производил впечатление человека, который не сойдет с ума у тебя на глазах и не начнет вдруг говорить с призраком. А тыкал веткой он вроде бы в чье-то тело. Эндрю подошел и приветственно кивнул. На песке лежало не тело, точнее, не человеческое тело. Он увидел невероятных размеров кальмара футов восемнадцати-двадцати в длину, наполовину зарытого в песок, его страдальческие, невидящие глаза были устремлены в никуда. Запах от кальмара исходил отвратительный и не столько потому, что он начал разлагаться здесь, на берегу. От него пахло почему-то обгорелым мясом, как от обгоревшей электрической розетки или плохо прожаренного мяса на горячей стальной сковородке.

– Большой, правда? – сказал человек, улыбнувшись Эндрю и показывая своей трубкой на кальмара.

Эндрю, который знал, что это за зверь, чтобы дать незнакомцу шанс проявить себя, все же сказал:

– Это что – кальмар?

Но, произнеся эти слова, Эндрю заметил линию, проходящую по середине лица его собеседника, и сердце его подпрыгнуло, как перепуганный кролик. Он заставил собственное лицо расслабиться, мельком огляделся – нет ли где поблизости Пеннимана, наблюдающего за ним сквозь туман.

– Именно что кальмар, – сказал человек. Он посмотрел на Эндрю и показал своей трубкой на спрута. – Класс спрутовых. Французы называют их poulps.

Эндрю кивнул, он медленно дышал через рот, пытаясь успокоиться. Пеннимана нигде не было видно, он, вероятно, расположился где-то подальше, показывал фокус с четвертаком махараджам.

– Французы, говорите?

– Это факт. Испанцы делают сандвичи с кальмарами. Итальянцы жарят их на оливковом масле или фаршируют травами и сыром. Японцы их едят сырыми с маленьких рисовых формочек в виде прямоугольников. А в Южных морях аборигены готовят что-то вроде желе из их глаз и намазывают его на тосты.

– Вы случайно не повар? – спросил Эндрю, подумав вдруг, что, может быть, удастся разрешить проблему с тетушкой Наоми. Этот человек вполне мог сойти за француза с его прической и всем прочим. Но он не был шефом, он отрицательно покачал головой. Эндрю прищурился, глядя на него – лицо у него было достаточно честное, но бледное, почти прозрачное, словно тот бывал на солнце раз в год и то лишь ранним утром. И ошибиться было невозможно: по его лицу была проведена та самая линия, которая прочертила лица Джонсона и Эндрю.

– Что-то не так?

– Нет-нет, – ответил Эндрю. – То есть ваше лицо… На нем, кажется, что-то есть. Может быть, зола из трубки. Извините, что уставился на вас.

Человек достал платок и отер лицо – во влажном, насыщенном туманом воздухе линия стерлась без проблем. Эндрю непроизвольно прикоснулся к собственному лбу.

– Вы случайно не видели здесь сегодня одного человека? В белом костюме? Бородатого? Ходит с тростью?

– Да, именно такого. Я видел человека, отвечающего вашему описанию. Неплохо прогулялся с ним. Он фокусник домашнего уровня. Показывал мне потрясающие фокусы с монеткой. И с картами тоже.

Эндрю кивнул.

– Вынудил вас прокатить монетку в четверть доллара по лицу. Было такое?

– Господи Иисусе, – сказал человек. – Откуда вы это знаете?

– Он всегда делает что-нибудь в этом роде. Он вышел прогуляться, да?

– Его очаровал этот кальмар. Он сказал, что был ихтиологом, работал в Скриппском институте океанографии[62]. Его интересовали железистые функции карпов, как он мне сказал. Если долго живешь, то обязательно повстречаешься с людьми, которые специализируются на чем угодно. Надеюсь, вы меня понимаете. Кальмары явно были побочной областью его интересов, хотя железы карпа привлекали его сильнее всего остального. Вот посмотрите.

Эндрю посмотрел. Кальмар был рассечен в длину так чисто и ровно, что Эндрю показалось, будто это естественная складка кожи. Однако что означал этот разрез, Эндрю не мог сказать. Неужели Пенниман пришел на берег, чтобы вскрывать обитателей моря? Скорчив гримасу отвращения, Эндрю раздвинул разрез и увидел огромную раковину в брюшной полости. Внутренности рыбы почернели, словно кто-то выжигал их огнем. Эндрю распрямился и сделал шаг назад, потом повернулся к океану и вдохнул полные легкие морского воздуха.

– Черт знает что, правда? Адская вонища, – сказал человек, заглядывая в чашу своей трубки. – Ваш друг, казалось, предполагал, что так оно и будет – выгоревшие внутренние органы. Он чуть не прямо в них нос сунул, словно это были срезанные цветы. Сначала он надел перчатки, потом что-то вроде передника. Не хотел запачкать свои белые брюки, наверно. Вы знаете, что он сделал?

Эндрю отрицательно покачал головой; он не очень удивился бы, услышав, что Пенниман приготовил сандвич из сердца кальмара и съел его.