Земля мечты. Последний сребреник

Эндрю аккуратно, беззвучно положил трубку, выскользнул из своей спальни и спустился по лестнице с максимальной скоростью, на какую был способен. Проходя мимо двери Пеннимана, он слышал его голос в комнате, а через считаные секунды уже набирал номер телефона Пеннимана с кухонного телефона. Номер был занят, и он набрал еще раз, потом в третий раз, на четвертый раз Пенниман снял трубку и, помолчав некоторое время, сказал:

– Слушаю?

Эндрю переключил смеситель раковины на режим пульверизатора и вывернул оба крана на полную, а потом, так и не произнеся ни слова, сунул трубку в раковину так, чтобы вода падала на нее. Он медленно досчитал до десяти, потом вытащил трубку из раковины, сунул в рот кончик пиджачного рукава и пробормотал ртом, набитым материей:

– Бренд «Редман». Вечер согласован со всеми.

С этими словами он повесил трубку, размышляя – не зашел ли он слишком далеко.

Он принялся громко насвистывать и топать, чтобы создать впечатление напряженной работы. Налив лимонад в бокал, он зашагал к лестнице, поднялся, продолжая свистеть, но теперь уже тише, тоньше, постучал в дверь Пеннимана. Старик открыл ее почти мгновенно, словно стоял за нею.

– Бокальчик лимонада? – сказал Эндрю. – Прехолодный лимонад, лучше он любых наград, лимонаду каждый рад, – он подмигнул. – Только-только приготовлен на кухне. Пока я красил стену.

Он заглянул в комнату – в ту малую ее часть, которую мог увидеть в щель между Пенниманом и дверным косяком. С удивлением увидел на полу один из кошачьих лотков тетушки Наоми, вернее сказать, один из кошачьих лотков одного из котов тетушки Наоми, лоток был видавший виды, в насыпанный внутрь песок был воткнут маленький металлический совочек с прорезями.

Открыв дверь, Пенниман спокойно оглядел его, потом бросил на Эндрю взгляд, полный глубокого презрения. Он начал было говорить, но лицо Эндрю выдавало его недоумение в связи с лотком, увиденным в комнате Пеннимана, чье выражение лица вдруг резко изменилось. Он приоткрыл дверь пошире, словно ему нечего было скрывать, и свободной рукой пригласил Эндрю войти.

– Вам это кажется странным, да? – спросил он. Эндрю помотал головой, пытаясь выдавить улыбку. – Я решил внести свой вклад. Эти маленькие домашние обязанности… Роза всегда занята – ей не до этого, и один господь знает с этой покраской и всеми делами…

– Конечно, – сказал Эндрю. – И Наоми определенно еще не до конца выздоровела, чтобы заниматься этими делами. Мы это ценим, примите мои заверения.

Пенниман, широко улыбаясь, взял лимонад. Эндрю утер ему нос, и Пенниман это чувствовал. Если бы он продолжал бычиться, то ничего бы не добился. Он помолчал, словно не зная, что делать дальше. Так ведет себя ребенок, которого поймали на чем-то, но он сумел оправдаться ложью, хотя этот обман все еще не дает ему покоя.

Эндрю вскинул брови, предполагая еще немного развить наступление.

– Что-то пошло не так?

– Да нет, – сказал Пенниман, обретая почву под ногами. – А почему вы спрашиваете? – Тоном своего голоса он, казалось, бросал вызов Эндрю, мол, ну-ка, попробуй завоевать очки на этом кошачьем лотке.

– Да так, ничего. Это и в самом деле весьма благородно с вашей стороны. Такая черная работа, унизительная – выносить кошачьи лотки. Это дело требует чего-нибудь посущественнее лимонада. Боюсь, что могу предложить только консервы, но они не так уж и плохи.

Разговор зашел в тупик. Пенниман явно хотел поскорее закрыть дверь.

– Ничего, мне хватит и лимонада, – сказал он. – Я очень занят.

– Да, – сказал Эндрю. – Вижу. Ну, что ж, на кухне есть еще. Я замешал целый кувшин. Он в холодильнике.

Пенниман уставился на него. Его позиция все улучшалась.

– В холодильнике, – безразлично сказал он. Потом улыбнулся заискивающей улыбкой и начал закрывать дверь, но вдруг явно передумал. – Да, кстати, я бы хотел порекомендовать вам книгу.

– Правда? – сказал Эндрю. – И какую же?

– Вообще-то антропологический текст. Я знаю, это не в вашем вкусе, но вы найдете ее… информативной. Вообще-то просто замечательная книга. Она о первых людях в Южной Америке, которые расчленяли своих покойников из страха, что в противном случае те вернутся. Распиливали их на отдельные части. Жуткое дело, вы так не считаете?

Эндрю удивленно посмотрел на него.

– Считаю. Уж поскольку вы об этом сказали. Позвольте уточнить – распиливали их?

– На отдельные части. Потом перемешивали части полудюжины трупов и закапывали как винегрет. Если же покойнику все равно удавалось восставать из мертвых, то он не знал, кого ему преследовать – то ли родственника по руке, то ли домовладелицу по правому уху.

– Очаровательно, – сказал Эндрю. – Прочту с интересом. Но пока мне нужно вернуться в кафе. Все время там провожу. Вот только прервался, чтобы принести вам лимонад. Вернее сказать, я должен вернуться к покраске. Ужасная работа.