Земля мертвых

Потом появилась адвокат защиты. Несмотря на огромный объем материалов процесса, Клаудия Мюллер решила выступать соло. Очень высокая, она, не глядя на публику, заняла свое место и расправила складки черной шелковой мантии. И сразу же погрузилась в свои записи. Корсо впервые видел ее во плоти и испытал настоящий шок. В бесконечной шее, казалось, было несколько дополнительных позвонков, как у «Большой одалиски» Энгра. Чуть вьющиеся каштановые волосы были откинуты назад, словно чтобы оттенить гладкий, как рыцарский шлем, лоб. Со своего места Корсо мог оценить изящество линии носа и угольно-черных бровей, резко подчеркивающих выражение ее лица.

На данный момент ничего больше разглядеть он не смог, но и этого хватало. Клаудия Мюллер была из тех крепких напитков, которыми не стоило злоупотреблять. Такую красоту следует смаковать маленькими глотками. И желательно издали, потому что… «Слишком хороша для тебя», – снова мысленно повторил Корсо.

И наконец прибыл Мишель Делаж, председатель суда большой инстанции, в черно-красном облачении с горностаевой отделкой, а с ним два его асессора – в данном случае женщины. Присутствовали и другие действующие лица, обязанности которых Корсо совершенно забыл. Самым впечатляющим был длинный ряд папок в коленкоровых переплетах, вереницей выстроившихся позади: хранилище всей процессуальной документации, относящейся к убийствам в «Сквонке».

На самом деле, несмотря на торжественность актеров, несмотря на красоту Клаудии Мюллер – от которой, безусловно, было глаз не отвести, – Корсо осознал, что самое завораживающее впечатление на него произвел выход последнего персонажа, самого Собески, в сутенерском белом костюме, со звякающими цепочками и физиономией промотавшегося игрока. На ней явственно запечатлелся год, проведенный в тюрьме. Черты лица исказились, словно мощный прямой удар изменил все пропорции. Щеки казались еще более впалыми – Корсо вспомнил голливудских звезд Марлен Дитрих и Джоан Кроуфорд, которые удалили себе коренные зубы, чтобы подчеркнуть тень в нижней части своих кошачьих мордочек.

Наконец-то будут судить эту падаль.

Корсо даже не верилось.

И уж тем более – когда председатель сурово произнес:

– Подсудимый, встаньте.

65

Начиная с 2012 года обвинительный акт больше не зачитывался в начале процесса. Однако инкриминируемые факты вкратце излагались. Секретарь суда ухитрилась переврать имена жертв и запутаться в хронологии. Даже Корсо перестал понимать, что же именно произошло. Не важно, они здесь для того и собрались, чтобы разобраться в деталях событий.

Председатель проинформировал обвиняемого о его правах, а также о том, что его по завершении процесса может ожидать пожизненное заключение. Никакой реакции со стороны Собески. И ни малейшего волнения на лице Клаудии Мюллер. Подсудимый и его защитница заявили, как и ожидалось, что он невиновен. Ничего удивительного, но в зале зашептались. Учитывая свидетельские показания и улики, которые будут представлены, подобная позиция была самоубийственной.

Председатель начал допрос Собески. Тот послушно отвечал надсаженным голосом, отрицая все разом, но без агрессивности. Уравновешенный, простой, он, казалось, совершенно переменился и стал вести себя вполне пристойно. В остальном его маска белого клоуна, этакого обсыпанного мукой Пьеро, играла ему на руку. Сейчас он вызывал скорее жалость, чем страх, – и, уж безусловно, не ненависть.

Как только факты были изложены и затем оспорены самим обвиняемым, председатель перешел к портрету Филиппа Собески. Описал его историю. Психологию. Мотивы…

Ничего сенсационного. Корсо наизусть знал жизненный путь художника-убийцы, распадающийся на три периода. Детство и юность, загубленные и извергнутые хаосом, как окровавленные косточки. Потом семнадцать лет тюрьмы, где преступник изображал из себя судью, практиковал сибари и начал рисовать. Затем годы славы и долгожданной свободы, взлета и признания.

Свидетели, знавшие Собески в эти годы, сменяли друг друга перед судом. Те, кто рассказывал о первой части его жизни, только глубже вгоняли гвоздь его виновности. Жестокий ребенок, опасный подросток, взрослый насильник…

Сыпались вопросы, Собески отвечал. Обвинители – генеральный прокурор и истец – ликовали. Все рассказанное, до малейшей детали, могло быть использовано против обвиняемого. Особенно то, что касалось последних лет перед ограблением в Опито-Нёф. Филипп Собески являл собой образ классического сексуального хищника, настоящего зверя, помешанного на сексе и крови, который рыскал вдоль французской границы со Швейцарией и с Италией, насилуя, грабя, нападая.

Все это наводило скуку. Единственным любопытным фактом было поведение мэтра Клаудии Мюллер, которая не пыталась ни защитить своего клиента, ни вести перекрестный допрос. Она не возражала против тщательного выписывания – и уточнения – портрета опасного психопата, не знающего угрызений совести.

– У защиты есть вопросы?

– Вопросов нет, господин председатель.