Земля обетованная

С другой стороны, поддержание морального духа — это не то, что я мог делегировать. Я старался быть щедрым в похвале и взвешенным в критике. На совещаниях я старался выяснить мнение каждого, включая более младших сотрудников. Мелочи имели значение: например, именно я приносил торт на чей-то день рождения или находил время, чтобы позвонить чьим-то родителям на юбилей. Иногда, когда у меня было несколько незапланированных минут, я просто бродил по узким коридорам Западного крыла, заглядывая в кабинеты, чтобы расспросить людей об их семьях, о том, над чем они работают и есть ли что-то, что, по их мнению, мы могли бы делать лучше.

По иронии судьбы, один из аспектов управления, на изучение которого у меня ушло больше времени, чем следовало, — это необходимость уделять больше внимания опыту женщин и цветных людей в штате. Я давно верил, что чем больше перспектив за столом, тем лучше работает организация, и я гордился тем, что мы набрали самый разнообразный кабинет в истории. Наш Белый дом также был укомплектован талантливыми, опытными афроамериканцами, латиноамериканцами, американцами азиатского происхождения и женщинами. В эту группу входили советник по внутренней политике Мелоди Барнс, заместитель руководителя аппарата Мона Сатфен, политический директор Патрик Гаспард, директор по межправительственным вопросам Сесилия Муньос, секретарь кабинета Белого дома Крис Лу, секретарь аппарата Лиза Браун и глава Совета по качеству окружающей среды Нэнси Сатли. Все они образцово выполняли свою работу и играли ключевую роль в формировании политики. Многие из них стали не только ценными советниками, но и хорошими друзьями.

Однако моим небелым и немужским членам кабинета не приходилось беспокоиться о том, как вписаться в свое рабочее место; в своих зданиях они были на вершине пищевой цепочки, и все остальные подстраивались под них. С другой стороны, женщинам и людям с цветом кожи в Белом доме приходилось — в разное время и в разной степени — бороться с теми же назойливыми вопросами, разочарованиями и сомнениями, с которыми сталкивались их коллеги в других профессиональных условиях, от корпоративных апартаментов до университетских кафедр. Отклонил ли Ларри мое предложение перед президентом, потому что посчитал его недостаточно проработанным, или потому что я была недостаточно напористой? Или потому, что он не воспринимает женщин так же серьезно, как мужчин? Рам консультировался по этому вопросу с Эксом, а не со мной, потому что ему случайно понадобилась политическая точка зрения, или потому что у них двоих давние отношения? Или дело в том, что ему не так комфортно с чернокожими людьми?

Должен ли я что-то сказать? Не слишком ли я чувствителен?

Будучи первым афроамериканским президентом, я чувствовал особую ответственность за создание инклюзивного рабочего места. Тем не менее, я был склонен не принимать во внимание роль расы и пола — в отличие от трений, которые обычно возникают, когда вы собираете группу стрессоустойчивых, добивающихся высоких результатов людей типа А в тесном помещении, — которые на самом деле играют роль в динамике офиса. Возможно, это было потому, что в моем присутствии все вели себя наилучшим образом; когда я узнавал о проблемах, возникающих среди сотрудников, это обычно происходило через Пита или Валери, которым, в силу возраста и темперамента, казалось, было удобнее всего довериться. Я знал, что наглый стиль Рама, Экса, Гиббса и Ларри — не говоря уже об их политически обусловленной нервозности, связанной с занятием сильной позиции по таким спорным вопросам, как иммиграция, аборты и отношения между полицией и меньшинствами — иногда по-разному воспринимался женщинами и цветными людьми в команде. С другой стороны, эти парни были агрессивны со всеми, включая друг друга. Зная их так же хорошо, как я, я чувствовал, что, насколько любой из нас, выросших в Америке, может быть свободен от предрассудков, они прошли этот тест. Пока я не слышал ни о чем вопиющем, я считал, что мне достаточно подавать хороший пример команде, относясь к людям с вежливостью и уважением. Повседневные дела, связанные с уязвленным самолюбием, борьбой за территорию или кажущимися оскорблениями, они могли уладить между собой.

Но в конце первого года нашей работы Валери попросила о встрече со мной и сообщила о растущем недовольстве среди старших женщин в Белом доме — и только тогда я начала изучать некоторые из своих собственных слепых пятен. Я узнала, что по крайней мере одна женщина из команды была доведена до слез после того, как ее отчитали на встрече. Устав от того, что их мнение неоднократно отвергалось, несколько других высокопоставленных женщин фактически перестали говорить на совещаниях. "Я думаю, что мужчины даже не осознают, как они себя ведут", — сказала Валери, — "а что касается женщин, то это часть проблемы".