Земля обетованная...

— Человек он грамотный! — добавил тихо грузчик. — Люди говорят, будто его выгнали из школы за то, что очень умный!.. Здесь он появляется ненадолго, поработает малость и опять исчезает… Все знает!

Хаим не придал значения этим словам соседа. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы побольше разузнать, где и какую можно найти работу.

— Вкалывал я и в Иерусалиме, — продолжал араб с болезненным лицом наркомана. — На спичечной фабрике «Нура». Там душа у меня была спокойна, клянусь пророком!

— Отчего бы это? — прервал араб в белой чалме, которого здесь звали учителем. — Разве оттого, что содрали с тебя не три шкуры, а только две? Или там рабочих людей не обсчитывают? А может быть, тебе платили, а ты не работал? Вах-ва-а!..

Раздался дружный смех.

— Нет, учитель, нет! Пророк — свидетель! — заговорил курильщик гашиша. — Ты не работал там, не говори так. Человек ты грамотный, человек ты умный, человек ты добрый, все это знают. Но говорить так не надо! На фабрике «Нура» люди тоже умные. Очень умные… В день «Небимуса»[119] было это. Хозяин фабрики — сатана. Палестинского рабочего хотел выгнать. Исраильские рабочие не дали. И палестинские тоже. Все помогали ему, как братья! Тогда сатана позвал англичан. Приехали они на больших машинах. Не помогло. Англичане начали стрелять! Опять не помогло. Англичане сказали: арабы бунтари! Религиозную резню хотят делать… Неправда это! Так сказали и феллахи в Эйнкарем… Они крепко поддержали рабочих! Тогда англичане и там стреляли. Тогда исраильские железнодорожники в Хайфе пришли на помощь рабочим и феллахам… Англичане и тут стреляли. Покойников было везде много — и в Иерусалиме, и в Эйнкарем, и в Хайфе! Мои глаза видели… Небо пусть покарает того, кто лжет…

— Прости меня, брат Фаик! Прости! — поклоном ответил человек, которого здесь звали «учителем». — Не сразу я вразумел, о чем ты собираешься поведать нам. Слыхал и я про страшные дела в день «Небимуса», слыхал, конечно… Верно это, люди! Правду чистую говорит брат Фаик: англичане горой стоят за палестинских феодалов и исраильских богачей, а золото получают они от тех и от других… Много золота! Очень много, братья мои! Слепцы только не могут этого видеть… А рабочим людям давно пора знать, что в пустом желудке палестинца сосет не меньше, чем в голодном желудке исраильтянина! И тоже пора знать, что тем и другим лучше держаться друг за друга, вместе не давать сатане забрать наш хлеб!.. У кого на плечах голова, а не тыква, тот уже понимает это! Понимает, да-а!

Хаим начинал догадываться, почему перед бывшим учителем закрыли свои двери школы… Пригляделся к нему, посмотрел и на остальных: внимательно слушали его грузчики, одобрительно кивали.

Разговор о житейских трудностях перешел на библейские темы. Фаик и сосед Хаима заспорили о том, кого имел в виду бог — иудеев или арабов, когда сказал Аврааму: «Дам землю твоему семени от реки Египет до большой реки Евфрат»?

Хаим понял, что подобные темы являются в этих краях постоянными и трудно определить, кто прав. Того же мнения, видимо, придерживался и араб в белой чалме. Деликатно, с оглядкой, чтобы не обидеть ту или иную сторону, он сдерживал страсти спорщиков. То шуткой, то разумным словом учитель клонил их к примирению. Он напомнил им, что по библейским сказаниям и писаниям Магомета у Авраама было два сына: Исмаил, родившийся от Гагари и ставший родоначальником северных племен арабов, и Исаак, родившийся от Сарры и положивший начало народу израильскому.

— Это по-вашему, по-арабски, она — Гагарь! — горячился сосед Хаима, грузчик Давидка. — А по библии и талмуду ее звали Агарь! Она египтянка и считается побочной женой Авраама… И это потому только, что у него не было потомства от Сарры. Сарра была его женой. Это она сама велела Аврааму сойтись с египтянкой… Агарь была прислугой…

Фаик истошно закричал:

— Нет! Не твоя тут правда, не твоя правда, Давидка! Гагарь первая жена отца Ибрагима. Первая! Пусть она Агарь, пусть она побочная, пусть она была прислугой раньше, — она первая! Первая жена его!.. Исаак второй сын! Второй! Сарре было девяносто лет, когда на свет появился Исаак… Девяносто лет! Исмаилу уже было тридцать шесть лет…

В разговор снова вмешался учитель:

— К чему спорить? К чему это, добрые люди? Мы не дикари… А разумные люди считают, что бог, когда сказал «дам землю твоему семени», то имел в виду всех потомков Авраама… А праотец Авраам, или, как зовем его мы, мусульмане, отец Ибрагим, — одно и то же лицо! Любил он, видать, шалить… Вот и спор оттого теперь возникает. Поспал себе с одной женой — Саррой, поспал с другой — Гагарь, потом вернулся к Сарре и, может быть, от этого стал праотцом стольких народов? А они, олухи, вот уж сколько тысячелетий никак не разберутся, кто от какой жены происходит? Путаница эта давняя, братья мои, к чему нам сейчас спорить? Разве нет у нас других бед?

Грузчики сдержанно улыбались, еще не решаясь друг перед другом откровенно поддержать учителя. Лишь один из них притворно наивным тоном спросил: