Земля под копытами

А поесть я мастак. Было это поздней весной. Сев прошел, а сенокос еще на пятки не садится. Даю согласие. Поехали мы на природу раз, второй, потом отправились в цирк и по магазинам столичным. А вскоре так семьями сошлись, что водой, не разольешь. Жинка его отменно готовила. Пирожков напечет или холодца сварит — ешь, ешь, уже и не можешь, а все ешь. А Сластион каждое мое слово на лету ловит, поддакивает. Потом выбрал момент и говорит: если моя жена так вкусно готовит, разве ей в бригаде место, на бураках? Муж у нее на руководящей работе, человек должностной, а в колхозной столовой повар нужен. Повар в столовую, действительно, нужен, твоя правда, думаю, но последнее это дело — молодку из бригады забирать, мало ли женщин, которые весь свой век на фермах проработали, теперь здоровье их пошатнулось, и им нужна работа полегче… Пироги Сластионихи у меня в горле так и застряли, не продыхнуть. Да не выплюнешь: ем, нахваливаю и снова ем. Я так считаю, что твердости мне не хватило тогда, чтоб ко всем чертям послать его вместе с этими пирожками. А он воспользовался моей слабинкой. Это получалось у него — человека будто насквозь видел. Теперь и у нас, и в районе про него говорят — демагог, а тогда, признаюсь, любовались и восхищались! Как только собрание, Сластион на трибуне, об успехах бригады с горящими глазами рассказывает, колхозное руководство похваливает, да чуток и покритикует, без этого нельзя. В армии он сдал экзамены за восемь классов, а у нас записался в вечернюю школу и через два года аттестат получил, документы в сельскохозяйственную академию на заочное отделение подал. Мы видим, растет человек. А растет — значит, и поднимать надо. Да только не учли, что у каждого человека свой потолок есть. У одного он выше, у другого — ниже, это от характера и таланта зависит. Но если человека выше, чем его способности позволяют, поднять, он от земли отрывается, и тогда уж с ним всякое случиться может. Опасным такой человек становится для окружающей среды.

Ввели у нас по штатному расписанию новую должность — инженер-строитель. А специалистов такого профиля нет. Звоню в район: дали ставку, дайте и человека. Опирайтесь на местные кадры, отвечают. Гоняем мы как-то шары. Сластион проиграл, настроение у меня поднялось. Разбиваю снова — два в лузу. Прямо петь хочется. И в колхозе дела в эти дни ладились. Сластион, конечно, поджидал такой момент.

— Есть кандидатура на инженера-строителя. Проверенный товарищ.

— Кто?

— Йосип Македонович Сластион…

Бьет — и мимо. А с лица — хоть бы покраснел. Я, правда, чертыхнулся:

— Да какой же из тебя инженер — без образования?

— У меня образование практическое. И понимаю моменты дня. Хоть пока еще высшего образования и не имею.

— Да пойми ты, это же инженер! Специалист! А ты кто?

— Инженер в колхозе — это начальник по строительству. А начальнику можно и без диплома, лишь бы общее руководство обеспечивал.

— Теперь и начальник должен быть с дипломом.

Пропала у меня всякая охота в бильярд играть. Одеваюсь, чтоб к машине идти, а Сластион следом:

— Так какое ваше мнение по этому поводу? Если мне что непонятно будет, я книги и руководства читать буду…

— Один я этого вопроса не решаю. Поезжай в район и выдвигай себя.

Поехал на следующий день. Звонит мне начальник сельхозуправления:

— Сидит в приемной твой самовыдвиженец. Как решать будем?

— Не знаю, — отвечаю я.

— Тебе с ним работать.

Мне, конечно, думаю, — и молчу. Работать и жить нам с ним в одном селе. Сегодня он себя на инженера выдвинул, а завтра повыше захочет шагнуть. Страх не страх, а что-то в душе ворохнулось.

— Чего молчишь? — наседает председатель сельхозуправления.

— Вам сверху виднее…

Он и положил трубку.

Приезжает Сластион из района, тут же ко мне.

— Фактор за меня такой, что желание работать есть, в районе так и сказали. Если вы не против, вверху не возражают. Так что оформляйте. Нас еще в телевизоре покажут и в газетах про нашу работу в селе пропишут…

Как в воду глядел, чертяка. Расписали потом так, что хоть в район не появляйся — пальцами тычут. А сенажная башня, на которую он меня сагитировал, чтобы нашу работу, по его словам, издалека видать было, до сих пор бревном в глазу торчит.

Оформили мы его инженером. А начальником по строительству сам назвался. В бумагах это нигде официально не проведено. И машину я Сластиону не давал. А кто давал, тот пусть и рассказывает.

Правда, бдительность я ослабил. Что было, то было, не отказываюсь.

12

Теперь, замечайте, козла отпущения ищут, кто-то капусту съел, а я отвечай. Завгар машину дал, — хватай, значит, завгара за чуб. А кабинет кто давал? Когда инженером-строителем его утвердили, он инструмент сразу со склада в мастерскую перенес, а на складе кладовку выгородил, два окна прорубил, двери новые, филенчатые навесил и, пожалуйста, — кабинет. Гляжу, из дома животноводов и стол тянет.

— Что это ты, Македонович, гнездишься? — спрашиваю. — Вроде бы не весна, и ты не скворец.

А Сластион серьезно так отвечает:

— Должностному лицу кабинет нужен. Что я за начальник без кабинета?!