Земля после нас: Что расскажут камни о наследии человека?

Тем не менее эти первые осадочные породы показывают нам узнаваемую Землю с жидкой водой на поверхности. Тогда же, или вскоре после этого, зародилась жизнь — микроскопическая бактериальная жизнь. Причудливые намеки на нее можно усмотреть в соотношениях различных видов изотопов углерода в породах этого возраста — это показатель того, что микробы в процессе метаболизма создавали из них различные соединения. Кроме этого, существуют известняки с тонкими, неравномерными наслоениями, окружающими холмики размером с футбольный мяч, а также столбики и колонны; это строматолиты — структуры, образованные липкими микробными матами, которые постепенно растут, улавливая тонкие частицы осадка, а затем наращивают слой за слоем (живые строматолиты изредка встречаются даже сегодня, обитая обычно в неблагоприятных условиях, например гипергалинных, то есть очень соленых, водоемах, исключающих существование многоклеточных организмов, которые обычно поедают подобные бактериальные структуры). И иногда в самых тонкозернистых из кремнистых, богатых кремнеземом породах сохраняются микроскопические очертания отдельных клеток или цепочек клеток.

История жизни на Земле — это главным образом история подобных микроорганизмов. По сути, большую часть времени наша планета представляла собой сплошной, неделимый мир слизи: более 3 миллиардов лет микробы покрывали все морское дно липкими, похожими на маты массами, которые плавали в море, почти наверняка затрагивали реки и озера, обитали в пещерах и на примитивных почвах первобытного ландшафта. Они заселяли трещины в камнях и пустоты между зернами отложений в породах, залегающих под твердой поверхностью на глубине до 1 км, как это происходит и сегодня. Среди них были виды, способные существовать при температурах выше точки кипения воды и переживать глубокую заморозку, поскольку умели обращать себе на пользу почти любую химическую реакцию. Микробы — по-прежнему доминирующая форма жизни на планете, как в количественном отношении (в каждом из нас обитает примерно 5 миллиардов экземпляров кишечной палочки), так и с точки зрения их метаболического воздействия на Землю. Они имеют гораздо большее значение для поддержания стабильной, функциональной глобальной экосистемы, чем многоклеточные существа.

Наши внеземные исследователи, вероятно, будут знать об этом, а потому начнут искать остатки микроорганизмов в древнейших горных породах — и, скорее всего, найдут их, поскольку микробы и микробные маты, по-видимому, и в будущем останутся повсеместной формой жизни на Земле. По всей вероятности, на других планетах могут быть распространены именно микробы, а не крупные многоклеточные организмы. В конце концов, сейчас мы ищем на Марсе микроорганизмы (и, надо думать, найдем их в немалом количестве), а не следы жестокой древней цивилизации, порожденной воображением Герберта Уэллса.

Нашим исследователям также будет известно, какое влияние способны оказывать микроорганизмы на любую планету, на которой они зарождаются или, возможно, находят пристанище (поскольку некоторые бактерии могут переносить заморозку в вакууме и гипотезы об их перемещении в космосе не так уж невероятны). Когда микробов обнаружат на Марсе, будет интересно взглянуть, есть ли у них ДНК; если есть, то мы, безусловно, можем оказаться марсианами по происхождению. Древние микроорганизмы осуществляли свою жизнедеятельность, перерабатывая неорганическое вещество. Микробы легко приспосабливаются и быстро эволюционируют, осваивая, так сказать, новые приемы методом проб и ошибок, выполняемых многими триллионами особей, ежедневно производящих по нескольку поколений; взгляните, как быстро за последние годы патогенные бактерии обрели устойчивость к антибиотикам.

Затем микроб освоил новый прием, изменивший мир. Это привело к первой крупной глобальной экологической катастрофе, которая в конечном счете (во всяком случае, с антропоцентрической точки зрения) оказалась благом; более того, без нее антропоцентрической точки зрения не существовало бы. Микроорганизмы изобрели способ задействовать энергию солнечного света и использовать ее для объединения двух наиболее распространенных на тот момент неорганических веществ — углекислого газа и воды — и производства из них углеводов — строительных блоков для собственного роста. Однако побочный продукт этой реакции чрезвычайно химически активен и был примерно столь же токсичен практически для всех тогдашних организмов, как хлор для нас сейчас. Этим побочным продуктом был кислород, а изобрели микробы фотосинтез.