Земля русская

Шутник был старый артиллерист, испросил-таки нам аудиенцию. Священник пригласил нас к себе. Жил он в избе, в которой все было старое: и прокопченные стены, и источенная жучком мебель, и темные потрескавшиеся иконы, и церковная сторожиха, присматривавшая за хозяйством. Глядя на эту ветхость, я думал: «Ну чем он берет? Чем завоевывает души? Это же мертвый, отживший свое мир: и материя и дух!» Признаюсь, с острым любопытством слушал я рассуждения «отца Валентина», не философские, нет, тут для меня ничего нового не было, а чисто житейские. И, если хотите, тактические. Одно из них я должен был признать мудрым. И — опасным. В нем, как в приманке, таился крючок.

Я сказал, что служителю церкви, очевидно, скоро предстоит остаться без работы: семь старушек осталось, умрут — кто к нему пойдет?

— Старость вечна, — ответил он. — Умрут эти, состарятся другие. На молодежь особенно не рассчитываем. Молодость полна жизни, для нее мир светел, ни горестей, ни печалей. Но поживут, познают горе и несправедливости, состарятся — и душа попросит бога.

Мы вышли на улицу, поглядели на солнечный мир вокруг, и стало нам не по себе. В старой избе, в окружении поверженных разумом, но не умирающих идолов сидел молодой человек — ловец душ, наш опасный враг. Бригадир хмурился, шутить ему уже не хотелось.

— У бабы-то шестеро… Мужик пьяница, а тут еще сено отобрали, как незаконно накошенное. Как ребятам без молока? А он с утешением… Вот оно как: люди обидели — попу добыча. Эх! — И бывший артиллерист припечатал крепким солдатским словцом…

За душу человеческую идет нескончаемый бой.

Председатель великолукского колхоза имени Куйбышева Михаил Михайлович Васильев, когда мы в разговоре коснулись этой темы, рассказал, как он нечаянно «наткнулся на проблему».

— Приходят ко мне школьники, просят старые фотографии поискать, чего-то они там затевали, в школе. Ну, стал я рыться в архивах, нахожу портреты передовиков производства. Снимали их лет 12—15 назад. Держу, понимаешь, в руках, а сам думаю: нельзя ребятам давать. Этот спился, этот на грани того же… А какие люди были — безотказные! По одному зову «надо» горы ворочали. И вот — стыдно внукам показать! Начал я тогда приглядываться да размышлять. Какого, извиняюсь, «алкаша» ни возьму — обеспечен, нужды ни в хлебе, ни в деньгах не имеет, детей вырастил, выучил, пенсия идет, хозяйство держит. Нет у человека заботы, такой, чтобы душу заполняла! Ну, работал он всю жизнь, руки были делом заняты, голова — думой, а вот когда это отпало, не заполненная высоким стремлением душа и заявила о себе. Стало человеку некуда девать себя, нету в нем благородного интереса, весь интерес — выпить.

Вот и второй ловец душ, на этот раз в образе «зеленого змия». И опять признаем: чего-то недоглядели, что-то упустили. Вышли люди на пенсию — и вроде бы из жизни выключились, из общества, из привычного окружения. Она, эта жизнь, со всеми ее заботами, страстями, преодолениями, покатилась по рельсам дальше, а человек сошел на полустанке и не знает, куда идти, присел, задумался, а тут — «утешитель»: брось думать, твое все позади, выпей… Оставили мы их наедине, человека и «утешителя», недосуг нам возиться с единицами, увлечены мы массой.

Надо признать, с массой работать умеем, отличные мероприятия закатываем, на современном уровне. Изобретательны мы по части мероприятий. Вероятно, увлечение это уходит корнями в давние годы, когда митинг и собрание были главными формами воздействия на сознание, способами организации на коллективные действия, когда необходимы были энтузиазм и порыв.

Сегодня в деревне нет однородной массы, для которой приемлемо единое мероприятие, и мы дифференцируем: молодежный вечер, слет доярок, собрание механизаторов, диспут интеллигенции… Но и этого, оказывается, мало, все настойчивее заявляет о себе личность, индивидуум, и партийные коллективы нацеливают свои идеологические кадры на работу  п е р с о н а л ь н о  с каждым. Разговоров об этом много, мало пока… искусства. Искусства воздействия на душу.

О потребности такого рода и говорили мы с Прокошенко на слете школьников. Остается молодежь на селе, растет ее число, скоро уж половину населения составит, и это хорошо. Но что  д у х о в н о г о  несет она в деревенский уклад? Что противопоставит и готова ли противостоять тем «враждебным социализму уродливым пережиткам прошлого», которые беспокоят нас сегодня? Достаточно ли активными борцами вступают молодые люди в жизнь? И тут надо признать правоту секретаря райкома, что с ходу на эти вопросы не ответишь, следовательно, прежде чем  з в а т ь, надо  з н а т ь.