Земля русская

Если в чем и винить руководителей-хозяйственников, то в скорой сдаче позиций, в некоем смирении перед обстоятельствами. И очень часто причиной тому служит нежелание «портить отношения». Принципиальность уступает место приятельству. По-приятельски можно получить любой «дефицит», влезть в план подряда, обойти финансовые рогатки. Вступает в действие принцип «ты — мне, я — тебе». Махровым цветом расцвел обычай подношений, угощений и всяческого ублажения. Короче говоря, утрата принципиальности порождает атмосферу делячества вместо деловитости. И происходит это потому, что постоянно нарастающие потребности практики, противоречия между жизнью и разного рода уложениями (а законодательные акты всегда фиксируют уже прошлое) вовремя не улавливаются, изучаются и разрешаются с большим опозданием, а практика не ждет, она ищет обходные пути. Экономика воздействует на психологию, и — обратно: психология на экономику. Сегодня мы видим такие, ставшие обычными, «проявления», которые лет двадцать назад расценивались не только как противные партийной этике, но и как правонарушения (те же подношения, отпроцентовки, завышение потребности, приукрашивание отчетов и прочее). Привыкание к уродливому явлению — симптом опасный. Человек делается  р о б к и м. На первый план выступают личные соображения, интересы общего дела приносятся в жертву сиюминутной собственной выгоде.

Расскажу случай, бывший со мной в Калининской области. Захожу к редактору районной газеты, он прямо-таки кипит возмущением: «Ты посмотри, что делается! Целые рощи сводят! Пни в рост человека, березы валяются, словно засеки. Этак всю землю оголим. Выступи против этого безобразия». Спрашиваю: «А сам-то что же? Или пером перестал владеть? В твоих руках газета». — «Ну да, — говорит редактор, — а потом мне — по шапке. Мне, знаешь ли, дорог партийный билет». А суть в том, что в области два года подряд в сенокосную пору занимались заготовкой веников для скота на зиму. Были брошены на «сеноповал» школы, заводы, учреждения. В азарте аврала уже не ветки ломали, как испокон веков делалось, а спиливали деревья — сводили подчистую целые рощи. Написал я маленькую заметочку в областную газету. Сотрудник отдела отвечает точь-в-точь как районный редактор: «Не рискую. По шапке дадут». Понадобилось выступление двух центральных газет, чтобы эти коммунисты «осмелели»: ну, слава богу, остановили! Что мешало им самим выступить? Робость. Сами себя запугали, нагнали страху: партбилета лишат. А по существу уже перестали быть коммунистами, если видят безобразие и пальцем не шевельнут! Маленький пример, но, по-моему, красноречивый. Слишком часто в устах коммунистов стала звучать фраза: «Не высовывайся, не то по шапке дадут».

Робкий боится критической мысли, он сам не станет подвергать сомнению «руководящее указание» или спущенную сверху схему и подчиненному не позволит, а если подчиненный, непосредственный организатор дела, видит, что по предписанному не получается и пытается поставить по-своему, вот тут уж робкий вовсю проявит власть. Он робок перед вышестоящим, но тверд и смел перед нижестоящим. Робость обеспечивает ему покой, а он очень обожает спокойную жизнь, без волнений и риска. О кресло, в котором сидит такой деятель, как о каменную стену, разбивается идущая снизу деловая инициатива.

Не надо думать, что робкий — это тихий. Скорее наоборот, он любит шумные компании, он изобретателен по части «мероприятий» и «починов», он деятелен в речах, энергичен в указаниях. И — абсолютно глух к тому, что происходит «внизу», что предлагают практики, что диктует непокорное производство. Его робость особого свойства, ее исток материален — личное благополучие, не зависимое от результатов производства, она — чиновничьего происхождения.

Трения между «организаторами» и «управленцами», то есть между теми, кто непосредственно ставит дело, и теми, кто руководит им, особенно ярко ощущают в райкоме партии, ибо он фактически есть первая инстанция, которая в меру возможностей снимает их. Хозяйственник, столкнувшийся с непробиваемой позицией ведомства, идет в райком, и секретари райкома в зависимости от ситуации либо вмешиваются сами, либо «подключают» специалистов. Если посидеть день-два в кабинете первого секретаря и вслушаться в дела, которые приходится ему решать, честное слово, покажется, что сидишь в диспетчерской — столь много разного рода «увязок»! На мой взгляд, именно потому, что хозяйственника на пути самостоятельности поджимают те самые многочисленные трения, он, прежде чем начать что-то, идет посоветоваться в райком. С налету может показаться: вот какие нерешительные работники, каждую мелочь согласовывают, а вдумаешься — э, нет, иная подоплека, они просто хотят заручиться «пробивной поддержкой» райкома, без которой, право же, не всегда ожидает их успех.