Земля теней

– Не знаю, что ты подразумеваешь под «его собственной игрой», Эдуард, и мне бы не хотелось, чтобы ты использовал в моем присутствии столь вульгарные выражения. И во что, ради всего святого, он может играть, если никогда в жизни не видел эту девицу до несчастного случая и увечья?

– Не играет – так собирается сыграть, все к тому идет – и это, разумеется, отталкивает его от второй девицы. Я его совершенно не виню, между прочим, потому что Джоанна – самая очаровательная и красивая женщина, каких я когда-либо видел, и не удивительно, что твой брат предпочитает ее этому тощему бледному призраку, мисс Левинджер, с ее полуобморочными взорами и грацией привидения. Плоть и кровь – сильная штука, и будь уверена, Генри это прекрасно понимает.

В этой короткой красочной речи Эдуард ухитрился оскорбить свою нареченную, по крайней мере, тремя разными способами, но Эллен сочла разумным отложить на время свое негодование по этому поводу.

– Я бы попросила, дорогой, – с обманчивой мягкостью сказала она, – вспомнить, что ты не в курительной комнате своего клуба. Я не прошу твоих соображений, я спрашиваю у тебя совета, как мне найти способ со всем этим справиться!

– Хорошо-хорошо, любовь моя, умоляю, не гляди на меня с таким презрением и прибереги свой сарказм для гадкого мальчика Генри. Что касается совета, то вот он, в двух словах: убери от него эту девушку, и тогда он, возможно, начнет думать о другой – о той, с кем вы так настойчиво хотите его окрутить, хотя я лично не могу сказать, что считаю этот брак удачным!

Высказавшись подобным образом, Эдуард сердито сунул руки в карманы и вышел. Его трудно было назвать тонкокожим и впечатлительным, но шпильки и стрелы, сыпавшиеся с языка Эллен, иногда раздражали и его.

«Интересно, она и после свадьбы будет продолжать в том же духе? – думал он. – Не стало бы хуже… что там было в Библии про древо сухое и зеленое? Эллен иногда – сухое, а я вот почти всегда – зеленое. Господи! Если бы я убедился, что она всю жизнь собирается осыпать меня оскорблениями и издевками, то не посмотрел бы, что она мне нравится, и разорвал бы эту помолвку, пока не поздно. Мне вообще многое в этом деле не нравится! Иногда я подозреваю, что они напрочь разорились – а мне вовсе не улыбается породниться с банкротами. Генри этот – адская зануда… постараюсь реже с ним видеться. И почему Эллен так беспокоится об этом браке с девицей Левинджер? Единственное, что я знаю – ее отец из старых уважаемых горожан, но заключил мезальянс, и от него все отвернулись. Ох, туманно всё, очень туманно…»

Переполненный этими мрачными раздумьями, Эдуард отправился в столовую, где уже был накрыт обед.

К счастью, Эллен, успевшая за это короткое время прийти к выводу, что слишком сурово обходится со своим женихом, была удивительно любезна, ласкова и мила, так что все сомнения Эдуарда развеялись, и он начисто позабыл о том, что еще недавно обдумывал столь серьезный вопрос, как разрыв помолвки.

Как бы вульгарно Эдуард ни выражался, Эллен хватило ума понять, что, по сути, его совет был весьма здравым. Конечно, от Джоанны Хейст нужно было избавляться – но как это сделать? Эллен не могла ее выгнать и не могла приказать сделать это миссис Джиллингуотер.

Она со всех сторон обдумала этот вопрос, потратив на это почти всю ночь, и пришла к выводу, что ей следует посоветоваться с мистером Левинджером. Она знала, что он проницателен и находчив, а кроме того – об этом она слышала от отца – весьма рассчитывает на брак дочери с Генри; наконец, она знала, что мистер Левинджер – хозяин «Короны и Митры», в которой жили Джиллингуотеры. Одним словом, если кто и мог избавиться от Джоанны, то это был мистер Левинджер.

В то же утро Эллен отправилась в двуколке к Левинджерам в Монкс Лодж, а по дороге решила заехать в Брэдмут, в «Корону и Митру», чтобы узнать последние новости о Генри. Оставив двуколку у дверей гостиницы, Эллен забежала на минутку в комнату своего брата и обнаружила, что он сидит, опираясь на подушки, а рядом с ним сидит Джоанна и читает ему; что хуже всего – читает стихи! Против поэзии вообще Эллен ничего не имела, но ей был хорошо известен рассказ о Паоло и Франческе, и она понимала: если юноша и девушка начинают вместе читать стихи – между ними что-то есть!

– Доброе утро, Генри! – сказала Эллен. – Боже мой, дорогой! Что ты делаешь?

– Доброе утро, Эллен! – отвечал Генри. – Я наслаждаюсь стихами, которые читает мне Джоанна – у нее это чудесно выходит.

Эллен не удостоила Джоанну даже взглядом, а та встала при ее появлении, держа книгу в руках.

– Я и понятия не имела, что ты тратишь время на такую ерунду, особенно по утрам, когда твоя комната еще даже не прибрана. Однако забудем о поэзии. Я приехала спросить, как твои дела, а также сообщить, что я обедаю у Левинджеров. Ты ничего не хочешь им передать?

– Ничего особенного, – сказал Генри с едва заметным ожесточением. – Передай мою искреннюю благодарность мисс Левинджер за ее записку, фрукты и цветы, которые она мне прислала.