Земля теней

Генри был не единственным в Рошем Холл, кто плохо спал той ночью. Эллен тоже провела ее без сна. Она, разумеется, любила своего отца и горевала по нему, но еще больше она любила свою семью – и беспокоилась о ней сильнее, чем кто-либо из ее членов, а потому горько оплакивала ее печальную судьбу. Кроме того, ей пришлось нелегко и с собственными проблемами, ведь она прекрасно понимала, что Эдуард воображает, будто она – владелица восьми тысяч фунтов по завещанию. Его требовалось держать в неведении относительно дел Рошема, но одновременно – аккуратно просветить насчет того, чего больше уже нельзя было скрывать.

На следующее утро Милуорд приехал верхом из Апкотта, и вскоре Эллен представилась возможность объясниться, поскольку жених поздравил ее с предполагаемым получением восьми тысяч. Эллен была смелой женщиной и сразу взяла быка за рога, хотя толком не готовилась к разговору и немного боялась его.

– Не поздравляй меня, Эдуард! Должна тебе сказать, что я сделала неприятное открытие: большая часть этих восьми тысяч – пыль на ветру.

– В каком это смысле? – присвистнув, поинтересовался Эдуард.

– В том смысле, что после твоего ухода адвокат разъяснил нам наше финансовое положение. Коротко говоря, долги превышают стоимость заложенного имущества и ни у кого из нас нет ни фартинга.

– Вот так новости! – воскликнул Эдуард. – А могу я спросить, что же будет дальше?

– Все зависит от Генри. Если он не дурак и женится на мисс Левинджер, все будет хорошо, за исключением моих восьми тысяч, разумеется – поскольку ипотека принадлежит ей. Если он все же дурак – а у меня есть основания предполагать, что это так – и откажется на ней жениться, то мы станем банкротами, и моя мать будет голодать.

Эдуард издал странный звук, напоминающий возмущенное хрюканье.

– Послушай, Эллен! Все это очень хорошо, конечно, но ты довольно низко поступила со мной, не находишь? До сего дня я ни слова не слышал обо всех этих ужасах, хотя и знал, что у вас кое-какие неприятности… как и у многих землевладельцев в наше время! Чего я не знал – ну, кроме того, что у тебя нет ни пенни – так это того, что я буду иметь сомнительную честь влиться в семью банкротов, и я, честно говоря, отчасти склонен пересмотреть свое решение, поскольку не желаю иметь дело с подобными вещами…

– О, ты можешь поступать так, как тебе угодно, Эдуард! – с холодным достоинством отвечала Эллен. – Однако позволь напомнить, что нынешнее положение дел сложилось не по моей вине. Во-первых, виноваты в нем те, кого с нами уже нет, но в еще большей степени – мой братец Генри, чьи злодеяния и глупость угрожают ввергнуть нас всех в полное ничтожество…

– Что ты подразумеваешь под «злодеяниями и глупостью»?

– То, о чем я уже говорила с тобой раньше. Эту жалкую девицу, Джоанну Хейст. Похоже, Генри закрутил с ней какую-то пошлую интрижку – по вашей отвратительной мужской привычке – и теперь отказывается жениться на Эмме Левинджер. Мой отец умолял его об этом на смертном одре – но он все равно отказывается, хоть и знает, что в этом браке заключено спасение его семьи, да и его самого.

– Должно быть, он с ума сошел! – сказал Эдуард. – Опасный псих, не иначе. Нет, насчет девушки я не удивляюсь, но то, что он отказывается жениться на мисс Левинджер – абсолютное безумие. Я сам о ней невысокого мнения, жена из нее – так себе, но ведь ясно же, что деньги у нее есть! Что же он собирается делать? Женится на той, другой?

– Очень возможно, насколько я его знаю. Вполне соответствовало бы его натуре.

– Проклятье, Эллен! Я так не могу! Ни от одного мужчины нельзя ожидать, чтобы он с радостью вошел в семью, глава которой вот-вот обанкротится, но при этом собирается жениться на трактирной прислуге.

– И снова я повторяю – поступай как знаешь, Эдуард. Кстати, если тебе так сильно не нравится поведение Генри – что вполне естественно, признаю это – ты можешь, я полагаю, сам переговорить с ним по этому поводу.

– И поговорю! Хоть я и не люблю вмешиваться в чужие любовные отношения, поскольку у меня достаточно своих дел, отнимающих много сил, но ему я все выскажу в лицо. Он неприятный и упрямый тип, с ним сложно будет справиться, но если он не понимает, что в мире есть и другие люди, с чьим мнением нужно считаться – то сам виноват! Вот так!

– О, я уверена, это очень храбро с твоей стороны! – со скрытым сарказмом произнесла Эллен. – Однако если бы я могла дать тебе совет, то предложила бы воспользоваться тем, что мой бедный отец называл suaviter in modo, а не fortiter in re[9].

– О, к черту латынь! Пожалуйста, говори по-английски!

– Я имею в виду, что на твоем месте я бы действовала осторожно и мягко, поскольку, как ты только что сказал в свойственной тебе блестящей манере, Генри – неприятный и упрямый тип, с которым трудно справиться. Что ж, насколько я знаю, он сейчас один, так что лучшей возможности поговорить у тебя не будет. – Тут Эллен позвонила и попросила мгновенно возникшего в дверях Томсона: – Томсон, будьте добры, проводите мистера Милуорда в комнату сэра Генри.