Земля Тиан

«Индейский балет» тоже произвел фурор. В полумраке метались по сцене утыканные перьями фигуры, за кулисами грохотал там-там, «бесчувственную» полуголую Марусю волокли по полу, прикручивали веревкой к столбу. Тенишевский, понимая всю ответственность момента, сотрясал стены театра оглушительными руладами гонга. Когда на сцену выскочили неведомо откуда взявшиеся «ковбои» и дружно принялись отхватывать веселый уан-степ — Валериан Платонович приветствовал их появление таким грохотом, будто все железо с крыш большого города вдруг послетало на мостовую… Слабый писк скрипки совершенно потерялся в этом землетрясении.

Наконец, Андрей Ильич с облегчением увидел, что на авансцену вышел Ван со свистком в руке… Занавес бойко продрыгал на свое место, Тенишевский в последний раз грянул в гонг и программа закончилась.

Из всего этого Книжников вынес такое впечатление, будто каждый из участников спектакля задался целью произвести возможно больше шума и смятения… У Андрея Ильича звенело в ушах. Но вкусам публики это, по-видимому, отвечало вполне. «Откровенные» наряды танцовщиц тоже содействовали успеху в немалой степени. Спектакль понравился. На лицах выходивших из театра зрителей Книжников видел отпечаток удовольствия и веселья.

Но самому ему было не до смеха. Он был расстроен и нервничал. Книжников никогда до этого дня не видел Елену на сцене. Глядя теперь на то, как она принимала участие в этом нелепом спектакле, плясала и задирала ноги вместе с другими, он не верил своим глазам. Неужели это она, та самая Елена, с которой он часами просиживал, слушая пластинки Крейслера, беседуя о литературе? Та изящная, культурная, немного усталая женщина, которую он знал в Шанхае?

Андрей Ильич был взволнован.

«Этого не должно быть! Она не понимает ужаса своего положения, не отдает себе отчета! Чего бы это не стоило, надо вырвать ее из такой обстановки».

Книжников преисполнился решимости.

Девушки, смеясь и оживленно разговаривая, прошли через опустелый зал к выходу.

— Вы ждете Елену Николаевну? — громко спросила Тася, заметив Книж-никова. — Потерпите немного. Она сейчас выйдет!

Он дождался ее в «фойе». Елена шла одна.

— Выслушайте меня, наконец, — сказал Книжников, выступая из темноты. Она остановилась.

— Вы невыносимы, Андрей Ильич! Я не могу больше поступать с вами мягко. До сих пор я жалела вас, но вы перешли уже все границы! Вы перестали разбираться в средствах, пускаетесь на клевету, подстерегаете меня на улице, делаете вместе с собою предметом насмешек! Прошу вас в последний раз: уезжайте! Оставьте меня! Неужто вы не понимаете, что я никогда не вернусь к вам?

— Да, — тихо ответил Книжников, — я понимаю это. Все, чего я добиваюсь — чтобы вы выслушали меня. Я не пускаюсь на клевету. Ваши спутники — авантюристы и, может быть, преступники. Вы требуете доказательств? Извольте! За этим я и «подстерег» вас, как вы сказали. Я хочу дать вам доказательства!..

В глубине театра раздались голоса Павла Александровича и Тенишевского.

— Пойдемте, — сказал Книжников, беря ее под руку.

Она не возразила. Они молча вышли на улицу.

Из темного закоулка тотчас же появился молодой китаец в чесучовом халате и незаметно последовал за ними.

Моросил дождь. Камни мостовой были блестящи и скользки. Город опустел, как будто вымер. Ставни лавок и жилых домов были наглухо задвинуты. Светились только двери редких ресторанчиков. Издали время от времени доносились колокольчики слепых нищих, спешивших укрыться от дождя. Какой-то прохожий в огромной соломенной шляпе-зонтике торопливо шлепал по лужам, перегораживая пол-улицы.

— Зайдемте в ресторан, — предложил Андрей Ильич. — В гостинице говорить не дадут, а на улице — дождь.

— Хорошо, — коротко ответила она.

Ван, заметивший их удалявшиеся фигуры, когда они уже заворачивали за угол, едва успел добежать до этого угла и увидеть, как Книжников и Елена вошли в ресторанчик. Он отошел в темный закоулок, отдышался от быстрого бега и стал соображать.

Из его убежища ему был виден открытый нижний этаж ресторанчика, где помещалась кухня. Она была пуста. Только у одной жаровни полуголый повар лениво жарил что-то. Простая деревянная лесенка вела наверх, обшарпанным видом своим красноречиво демонстрируя убогость средств хозяина.

Ван, раскрыв свой бумажный зонт, решил ждать, пока Книжников и Елена не спустятся. Особенных причин волноваться не было.