Земля Тиан

В то время, пока происходили все эти разговоры, катер, увлекаемый течением, достиг оконечности острова и там, мирно и неторопливо, сел кормой на мель. Тут он и остался, удивленно накренившись набок и не подавая никаких признаков жизни. Пар перестал валить из него во все стороны.

Терентий, закопченный, замасленный и потный, как нечистый дух из ада, поднялся на палубу. Девушки встретили его взрывом хохота. Дорогов тоже улыбнулся.

— Пойдем вниз, Валериан, — сказал он, — надо посмотреть, что там такое.

Тенишевский направился к трапу. У самой лесенки Маруся удержала Павла Александровича за руку.

— Потом приходите на нос, — шепнула она. — Мне надо с вами поговорить… По секрету.

Дорогов удивился.

— О чем, Маруся?

— Приходите… — волнуясь, повторила она. — По секрету… Очень важно…

— Павел! — позвал снизу Тенишевский. — Да тут столпотворение.

— Хорошо, Маруся, я приду, — шепотом сказал Дорогов.

Внизу было на что посмотреть. Эксперимент, проделанный над машиной, оказался гибельным для нее. Коленчатый вал сорвался с ветхих подшипников и треснул пополам. Машинист, совершенно растерявшийся, принялся сначала с помощью Терентия выгребать из топки жар и заливать его водой. Потом он выпустил пар отовсюду, откуда только мог и в заключение, не окончив ни одного из этих дел, уселся и, созерцая печальную картину разрушения, меланхолически слушал, как командир осыпал его в трубку потоком ругательств.

— Ни о какой починке своими средствами думать не приходится, — решил Дорогов. — Эта рухлядь просто рассыпалась на части. Будем ночевать на мели, а завтра пусть Лю нанимает бурлаков. Деревня тут недалеко, за островом.

— Да, картинка веселая, — согласился Тенишевский, — как будто снаряд сюда попал. Но вот что, Павел: здесь нас с тобой никто не слышит, давай поговорим. Лю, по моему, сам пират. Все, что он плел про судью — вздор.

— Пираты его, видимо, знают и боятся, — заметил Дорогов.

Тенишевский помолчал.

— Тогда зачем же они вообще на нас напали? Дорого бы я дал, чтобы узнать, что он им кричал. Выглядел он в ту минуту эффектно, хоть картину пиши.

— А знаешь, что мне пришло в голову? — сказал вдруг Дорогов. — Может быть, Лю сказал нам правду. Что знаем мы с тобою о нравах этих мест? Вот эти крестьяне решились на грабеж и вдруг натыкаются на человека, который под дулом их винтовки нисколько не испугался, а на них же накричал, да еще пригрозил, что от наказания они все равно не уйдут. Вся отвага их и пошла насмарку. Китайцы ведь. У них совершенно особенная психология.

— Лю человек решительный и храбрый, — согласился Тенишевский. — То, что ты говоришь, пожалуй, и в его стиле. Черт их разберет, действительно. Но только я предпочитаю его россказням не верить и займусь тем, что выведу его на свежую воду. С господина Вана начну. Этот прохвост у меня потанцует.

— Только, пожалуйста, не наскакивай ни на кого, — посоветовал Дорогов, — не забывай, что мы-то его бросим, а девушки останутся. На них все твои резкости отразятся.

— Мерзавец! — вскричал Тенишевский. — Ведь выражается как: «легкомысленно играете судьбой ваших спутниц». На психологию, видишь ли, действует. Ирод!

— Вана ты тоже лучше не трогай, — продолжал Дорогов, — для чего тебе? Нам осталось несколько дней пути до Гуй-Чжоу. Проедем их как-нибудь, чтобы только не нарушать мира тут у них и не давать повода Лю выкинуть какой-нибудь номер по дороге. А в Гуй Яне есть европейцы. Там мы девушек оставим и сами займемся своим делом.

— В Гуй Яне? — сказал Тенишевский. — До Гуй Яна еще очень далеко, а нам надо торопиться. Бросить труппу придется гораздо раньше. Мы и так две недели потеряли, пока поднимались по Сиан Киану. Англичане уже там. Теперь их ловить придется в горах.

Дорогов вытер лоб платком и заглянул на лесенку.

— Тем более, значит, никаких ссор заводить с китайцами не надо.

Тенишевский замолчал, затянулся сигареткой и потрепал свою бородку.

— Павел, что за чепуха вышла с нашими револьверами? Ван рассыпал по палубе мои патроны, Лю говорит, что всему виной он, а Маруся, я сейчас вспомнил, тоже кричала, что она… Понимаешь, подскочила ко мне, когда пираты совсем насели, и давай сама себя ругать. Я, мол, во всем виновата. Что же это, целый заговор? Тайны мадридского двора?

Дорогов вспомнил о таинственном свидании, назначенном ему Марусей.

— Разберем и это, Валериан. Только давай уж завтра. Сегодня все устали, надо отдохнуть.

— Ладно, пойдем спать, — согласился Тенишевский, — только на всякий случай давай подежурим сегодня до утра по очереди.

— Не мешает, — сказал Дорогов и направился к лесенке наверх. — Так ты ложись, а я тебя часа в два разбужу.

— О'кей, — ответил Валериан Платонович.

Маруся ждала Дорогова, примостившись на треугольнике носовой палубы. Он присел рядом с ней на перила.

— Павел Александрович, — заговорила она тотчас же, — обещайте мне, что никому не скажете… и не будете сердиться.

— Что вы, Маруся, за что же мне на вас сердиться? — ответил Дорогов.

— Нет, Павел Александрович, я такую вещь скажу, что вы непременно рассердитесь. Вы лучше обещайте.

Дорогов улыбнулся.

— Ну хорошо, хорошо. Постараюсь не сердиться.