Земное притяжение любви. Сборник

Вскоре умиротворенный этой величавой картиной, Евгений задремал. Ему до мельчайших подробностей приснился один из немногих памятных дней трехлетней давности. Он с Люсей и четырехлетним сынишкой Сережкой отдыхали на пляже в Аркадии. Был июльский жаркий день. Одесситы и гости, отдыхавшие в санаториях и пансионатах, нежились на песке. Яблоку негде было упасть ярко и пестро, словно на цветочном базаре. Шоколадного и бронзового цветов тела парились на топчанах и в шезлонгах. Неподалеку на открытой балюстраде операторы из киностудии или студии телевидения снимали фрагменты развлекательного фильма. Оттуда доносились звуки вальса, были видны танцующие пары.

Неожиданно музыка обрывалась и тогда слышался усиленный мегафоном недовольный голос режиссера. И снова снимался прежний фрагмент. Иногда по пляжному радио предлагались услуги проката. К пирсу пришвартовывался теплоход и экскурсовод настойчиво зазывал разморенных жарой людей совершить морскую прогулку. Проходили все сроки отплытия, а теплоход все еще стоял в ожидании пассажиров.

Евгений и Люся нежились на горячем песке. Сережка, шлепая босыми ногами, бегал у самой кромки волн, наплывавших издалека. На выступающих в море бетонных волноломах расположились рыбаки со спиннингами, удочками. Ветер приносил насыщенную запахами йода и водорослей прохладу. Дышалось легко и свободно. Не часто выпадали такие дни, когда Сухотин, отложив заботы, мог приехать с семьей на пляж. Частые командировки отрывали его от дома. Поэтому он особо ценил каждую встречу с Люсей и сыном. Он любил ее трогательно и светло, как и в первый год женитьбы. С годами это чувство усилилось.

Они лежали рядом и Евгений видел ее медово-карие глаза, опушенные длинными ресницами, чуть обветренные губы. Сиреневый купальник плотно прилегал к груди и изящным бедрам.

При взгляде на Люсю, он вспоминал стихи знаменитого испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки: «И бедра ее метались, как пойманные форели». Когда он однажды, пребывая во власти любовных чувств, озвучил эти строки, то жена смутилась, словно в первую ночь их близости. У жены были стройные, красивые ноги с нежно-золотистым загаром. Длинные черные волосы спадали на плечи и грудь. Поймав на себе влюбленный взгляд мужа, она озорно рассмеялась и приказала:

– Довольно дремать, пошли купаться.

Утопая ступнями в горячем песке, побежали в воду. Сережка собирал ракушки. Евгений в воде догнал Люсю и они поплыли рядом, приятно ощущая как вода обтекает их молодые крепкие тела. Она плавала хорошо, родилась ведь у моря. Ее длинные руки легко врезались в волны и он сквозь толщу воды видел ее гибкое тело. Намокшие волосы тонкими нитями разметались в воде.

–Ты у меня, словно русалка, – прошептал он. Люся обернулась, смеясь и, дразня белозубой улыбкой и крикнула: «Догоняй!» Устремилась брассом к красному буйку. Он настиг ее почти у самого буйка.

–Ага, попалась Жар-птица, – произнес Сухотин. Она, защищаясь, ударила ладонью по поверхности воды, обдав его брызгами, вспыхнувшим семью цветами радуги. Он обнял ее, ощутив приятную упругость милого женского тела.

–Женька, не шали, – прошептала она, смеясь и покоряясь его ласкам. Он поймал губами ее солоноватые от морской воды губы.

Потом они вышли на берег, разостлали белую скатерть. Люся достала из сумки бутылку сухого вина «Алиготе», бутерброды из буженины и сыра, вяленую рыбу, овощи, фрукты, а для сына – апельсиновый сок, банку сгущенного молока и печенье. Окликнули Сережку и он прибежал с ракушками в руках. Проголодавшись, с удовольствием пили терпкое вино, закусывая бутербродами.

–Ты меня любишь? – неожиданно спросила она.

–Люблю, – ответил Евгений.

– Очень?

–Очень, – обнял ее за теплые плечи и женщина счастливо засмеялась. Потом ласково погладил по голове сына и признался:

–Вы с Сережкой для меня самые дорогие люди.

Вдруг Люся поднялась и пошла в море. Она не плыла, а входила в воду по пояс, по грудь и исчезла. Он успел лишь подумать, что в реальности такого не было и стало тревожно.

Когда Сухотин проснулся, в салоне самолета стояла напряженная тишина. Он ощутил тревогу. Посмотрел в иллюминатор. Внизу проплывали крыши домов, кварталы городской окраины с узенькими лентами шоссе, по которому двигались автомобили. Потом под крылом показалась посадочная полоса. Но «Як-40» почему-то не пошел на снижение, а взмыл в высоту и круто развернулся. За иллюминатором он увидел морской плес, зигзагообразную линию берега, но как только самолет выпрямился, панорама ушла вниз. В салон вошел один из членов экипажа. Он держался уверенно.

–Товарищи пассажиры, прошу всех оставаться на своих местах, – велел он. – Потуже застегните ремни безопасности.

Прошелся по салону, проверяя, как выполнили его команду, кое у кого из пассажиров поправляя ремни.

–Пожалуйста, выньте из карманов все металлические и острые предметы. При посадке возможно резкое торможение. Ничего страшного, будьте спокойны.