Земные наши заботы

А цель вот какая ставилась. За счет повышения продуктивности кормового

гектара сократить площади, занятые силосной кукурузой, и тем самым в каждом

хозяйстве высвободить одно поле под черные пары. В результате, подсчитал

Кириченко, только в степной зоне Украины можно будет иметь под черным паром

около миллиона гектаров. Этого вполне хватит, чтобы каждый год быть с

хлебом, резко улучшить качество зерна, успешнее вести семеноводство. Вот

сразу сколько выгод сулил замысел ученого.

Замысел, как и способ его исполнения, мне показался осуществимым. И все

же я высказал Федору Григорьевичу сомнение: вряд ли мечта его осуществится и

будет высвобождено одно поле в севообороте под черный пар. Я был уверен, что

существующая нехватка сочных кормов будет восполнена, это точно. И поле одно

высвободится. Но — тут же будет засеяно зерновыми. Мне показалось, ученый

такого оборота не допускал и в мыслях, поэтому лишь улыбнулся. Не хотелось и

мне оказаться правым. Однако, слышу, в известных мне хозяйствах высвободить

землю под черный пар так и не удалось. Но всюду ли так?

Черный пар — это тот щит, который обороняет урожай от капризов природы. И

не только от засух. Здесь я позволю себе привести письмо главного агронома

колхоза «Вперед» С. Брусницына из Угличского района Ярославской области. Он

пишет: «Чистые пары необходимы и в наших условиях, так как именно они

позволяют работать с землей, повышать ее плодородие. По парам мы проводим

известкование, вносим органику и минеральные удобрения, ведем борьбу с

сорняками. Делаем все, чтобы и наши подзолистые почвы с низким содержанием в

них гумуса, фосфора и калия одаривали нас хорошими урожаями».

Замечу, в хозяйстве этом паровой клин пока еще существует, благодаря чему

даже на тощих тамошних почвах из года в год получают более 30 центнеров

зерна с гектара. О чем же тогда тревожится агроном? А тревожит его то, что

отстаивать пары ему приходится «с боями», так как при планировании посевов

стремятся, чтобы удельный вес зерновых в севообороте был не менее 55 — 60%,

а то и побольше. Это означает, что хозяйства вынуждены занимать зерновыми и

весь тот клин, который должен паровать. Вот и приходится Брусницыну

доказывать:

«Если мы займем чистые пары, то не сможем и с землей работать. Во-первых,

не сумеем внести органические удобрения. Во-вторых, если пары заняты

зерновыми, то осенью очень трудно бывает качественно и в срок посеять

озимые. И дело тут вот в чем. Как бы мы ни спешили убрать ячмень, свезти

солому с полей, вспахать, внести удобрения, а потом озимые посеять — посеем

мы их не в августе, не в лучшую пору сева озимых, а лишь в сентябре. А это

значит: на следующий год даже при наилучших погодных условиях получим на

несколько центнеров зерна с каждого гектара меньше.

Так в нашем районе и ведется. Весной пары занимаются яровыми, осенью сеют

озимые не по чистому пару, а где окажется свободная площадь. Сеют, как уже

говорил, поздно, поэтому весной эти озимые выходят из-под снега хилыми — не

хлеб, и их частенько перепахивают, пересевают яровыми. И так из года в год».

И предлагает:

«Понимаем, стране нужен хлеб. Однако мы полагаем: пусть лучше увеличат

нам план сдачи зерна государству, но дадут работать с землей так, как мы

считаем необходимым».

Работать с землей... Вдумайтесь в эти слова! Лиши земледельца этой заботы

— и не останется у него чего-то главного: самостоятельности, творчества,

ответственности, перспективы, расчета. А без этого что же ему остается?

Исполнение предписаний. Но они в данном случае противны совести его и ведут

не к повышению плодородия матушки-земли, а к ее истощению.

Недавно я проехал по Сибири (вовсе иная зона!). И всюду видел у ферм горы

навоза. За эту «грязь» местных руководителей частенько поругивают и

требуют... столкнуть навоз в овраги. И сталкивают. Сталкивают в овраги

тысячи тонн наилучших органических удобрений. Не жалко, ведь на их

«производство», в отличие от производства минеральных удобрений, ни

хозяйства, ни государство вроде бы не тратились. Неправда, тратились, и

большие траты эти окупаться должны не только молоком и мясом, но и прибавкой

урожая на удобренном поле. Кстати, еще Энгельгардт доказывал, «как дорого

обходится нам навоз поедающий все доходы с полеводства».

— Почему? — спрашивал я специалистов разных уровней. — Почему навоз

годами накапливается у ферм, а в поле вывозится по крохам? Мне отвечали: нет

времени.

Уточню: природа здешняя держит хлебороба в постоянном напряжении. Осенью

думы его лишь об одном — управиться бы с уборкой урожая до морозов, до

снега, да зябь вспахать. Однако все равно вспахать все поле редко удается,