Земные наши заботы

выработало никаких традиций — чествовать селекционера, добившегося победы.

Он сорт новый вывел! А хороший сорт — дороже самого крупного золотого

самородка.

С подвигом можно сравнить ту работу, которую проделали отец с сыном на

опытной станции, единственной в нашей стране опытной станции при колхозе. Ни

искусственного солнца здесь, ни просторной, с новейшей аппаратурой

лаборатории, ни именитых селекционеров в ее штате. Есть обычные для деревни

строения, которые любой приезжающий принимает за жилые дома колхозников,

поэтому спрашивает не без смущения: а где же тут селекционная станция?

Показывают: вон он, домик о двух комнатах. В одной селекционер стол

занимает, никаким оборудованием не заставленный — работает он

преимущественно не здесь, а на опытном участке пропадает; в другой — две

лаборантки счет ведут выращенному селекционером урожаю: колоски и зерна

взвешивают, отбирают растения с лучшей соломиной и весомым колосом на ней.

Селекционер — Савва Терентьевич Мальцев. Заочно окончив

сельскохозяйственный техникум, он поступал в заочный институт, но раны

(война окаянная!) помешали завершить его. Работал колхозным агрономом,

однако «с отцом в поле не поладил». По совету отца, Терентия Семеновича,

увлекся селекцией и под его же руководством занялся выведением новых сортов

пшеницы.

Человек он застенчивый, немногословный, избегающий встреч со всеми, кто

приезжает в село с блокнотом, магнитофоном или фотоаппаратом. Избегает и

всяких торжеств, на которых будут говорить о новых сортах, а значит, и о

нем.

Не знаю уж почему, но мне повезло. Встретились мы с ним, разговорились. И

о сортах рассказал, и о себе. Откровенно поведал о мыслях своих, которые и

разговорчивые-то обычно предпочитают скрывать. Как говорится, пустил в свою

душу. Потом и сам Терентий Семенович, и работники станции, и специалисты

колхоза спрашивали, где это я чуть не целый день пропадал, а главное —

удалось ли встретиться, поговорить с Саввой Терентьевичем. И, услышав, что с

ним-то и просидел я все это время, искренне удивлялись, даже не сразу

верили.

Не знаю, может, поэтому (отец-то тоже не любит распространяться о

сделанном) новые сорта пшениц, выведенные Мальцевыми (а помогали в этом еще

дочь и зять Терентия Семеновича, селекционеры Курганского научно-

исследовательского института зернового хозяйства), пошли на поля Зауралья

без сопровождения громких статей и очерков. Словно и не создавал их никто,

не мучился над ними, будто высыпали их Мальцевы из широкого рукава: берите,

люди, пользуйтесь.

Три новых сорта высыпали! Один лучше другого. А на подходе, в заделе, сорта

еще урожайнее, еще ранее созревающие, еще устойчивее в засуху, еще

устойчивее в дожди — не выгорают и не полегают. Однако и те, что есть (один

сорт уже принят, районирован и признан селекционным достижением, два других

проходят государственные испытания), могли бы составить хорошую репутацию не

скромной колхозной станции даже, а солидному институту. В засушливый год,

без капли дождя за все лето (а именно таким был 1975 год), меньше 30

центнеров зерна с гектара не уродило ни одно поле, засеянное новыми

пшеницами. А в благоприятные годы, при достатке дождей, собирают на круг от

40 до 50, а местами и до 60 центнеров с гектара.

Я спросил, почему на круг, если речь идет о жатве на опытных делянках.

— Нет, — ответил Савва Терентьевич, — это в производственных условиях, на

колхозном пшеничном поле, где новые сорта уже занимали около тысячи

гектаров.

А какой же урожай на опытных делянках, где растет он почти в идеальных

условиях: удобрение получает по положенной норме, да и агротехника

соблюдается лучше?

— На опыте и по 76 центнеров получали. Однако и это не предел, не

потолок.

Добавить хочу, мальцевские пшеницы по всем статьям значительно

превосходят так называемые стандарты — те сорта, которые признаны и

возделываются ныне на полях Зауралья. Превосходят и по весу зерен (они

тяжелее), и по устойчивости к полеганию — в этом пока нет им равных. В

дождливом и холодном 1979 году, например, когда хлеба полегли, мальцевские

пшеницы гордо выстояли, ни под ливнем не склонились, ни под ветром. А ведь

высевались по чистым, хорошо ухоженным парам. Для них они и задумывались. На

них и одаривают человека самыми высокими урожаями в любой год: в дожди и

засуху.

И, заметить надо, пшеницы эти не с коротким, а с высоким стеблем! Потому

что так и цель ставилась: чтобы не только с хлебом быть, но и соломы иметь в

достатке, чтобы можно и стерню оставлять высокую.