Земные ступени

Да вольется радостно

Чистый божий ключ,—

Только в ночь бездонную

Звезды с высоты

Бросят в бездну сонную

Искру красоты...

В колыбели илистой ¾

Светлая струя...

Сумрачны, извилисты

Русла бытия!

MOЙ САД

             Валерию Брюсову

Мой тайный сад, мой тихий сад

Обвеян бурей, помнит град...

В нем знает каждый малый лист

Пустынных вихрей вой и свист...

Завет Садовника храня,

Его растил я свету дня...

В нем каждый злак— хвала весне,

И каждый корень — в глубине...

Его простор, где много роз,

Глухой оградой я обнес,—

Чтоб серый прах людских дорог

Проникнуть в храм его не мог!

В нем много-много пальм, агав,

Высоких лилий, малых трав,—

Что в вешний час, в его тени,

Цветут-живут, как я, одни...

Все — шелест, рост в моем саду,

Где я тружусь и где я жду —

Прихода сна, прихода тьмы

В глухом безмолвии зимы...

РАЗДУМЬЕ

Жизнь кого не озадачит,

Кто, захваченный грозой,

Не вздохнет и не заплачет

Одинокою слезой!

Все мы радостно и бодро

Покидаем детский кров,

Верим в полдень, верим в ведро,

В тишь далеких вечеров...

Но с доверчивыми снами

Тень сплетается и — вдруг

Жребий, брошенный не нами,

Нас влечет в свой строгий круг...

Все мы сеем, вверив зною —

Божьей прихоти — свой хлеб,

И с молитвою немою

Точим серп, готовим цеп...

Безмятежен и просторен

Мир в весенней тишине...

Много Пахарь бросил зерен,

Много ль будет на гумне!

TAEDEUM VITAE[9]

Все тот же холм... Все тот же замок с башней...

Кругом все тот же узкий кругозор...

Изгиб тропы мучительно-всегдашней...

Пустынный сон бестрепетных озер...

И свет и тень, без смены и движенья,

В час утра — здесь, в истомный полдень — там,

Все сковано в томительные звенья,

С тупой зевотой дремлет по местам...

Лесной ручей, скользя, дробясь о скалы,

Журчит докучно целый божий день...

Изведан в часе каждый вздох усталый,

Знакома в жизни каждая ступень!

И каждый день, свершив свой круг урочный,

Вверяет сердце долгой тишине,

Где только дрогнет колокол полночный

Да прокричит сова наедине...

И что ни ночь, в тоске однообразной —

Все та же боль медлительных часов,

Где только шорох, смутный и бессвязный,

Меняет глубь одних и тех же снов...

И скорбно каждый в сердце маловерном,

Следя за часом, жаждет перемен,

Но льется день в своем движеньи мерном,

Чтоб обнажить зубцы все тех же стен...

И вновь, тоскливо, с четкостью вчерашней,

Невдалеке, пустынный видит взор

Все тот же холм, все тот же замок с башней,

Один и тот же узкий кругозор...

СТУПЕНИ

Мы — туманные ступени

К светлым высям божьих гор,

Восходящие из тени

На ликующий простор...

От стремнины до стремнины —

На томительной черте —

Все мы гоним сон долинный,

В трудном рвеньи к высоте...

Но в дыму нависшей тучи

Меркнут выси, и блажен,

Кто свой шаг направил круче

По уступам серых стен...

Он не слышит смуты дольней,

Стона скованных в пыли,

Перед смелым все привольней

Глубь небес и ширь земли...

Дремлет каплей в океане

Мир немых и тщетных слез, —

Мудр, кто в тишь последней грани

Сердце алчное вознес!

ЧЕРНОЕ ОЗЕРО

                Валерию Брюсову

Из храма гор, из сонной мглы лесной,

В отдельном беге каждый одинокий,

Струятся вдаль, вспоенные весной,

Немой земли немолчные потоки...

Все золото зари, весь изумруд

Холмов, весь мир светающего поля

Глядятся в них... Певуч их первый труд,

Светло-шумна их утренняя доля...

Поют валы в тени гранитных стен,

Пока их бег стремителен и силен,

Пока далек великий зимний плен

В безвестности порогов и извилин...

Но день идет, и скорбно в их простор

Теснится тень, как некий сон упорный

О мертвых безднах сумрачных озер,

Что горестно их ждут в свой омут черный...

И, глухо дрогнув, каждая волна

Стремится шумно к далям заповедным,

Туда, где все встречает тишина

Своим лобзаньем сладостным и бледным...

ДЕТСКИЕ СТРАХИ

В нашем доме нет затишья...

Жутко в сумраке ночном,

Все тужит забота мышья,

Мир не весь окован сном.

Кто-то шарит, роет, гложет,

Бродит, крадется в тиши,

Отгоняет и тревожит

Сладкий, краткий мир души!

Чем-то стукнул ненароком,

Что-то грузно уронил...

В нашем доме одиноком

Бродят выходцы могил.

Всюду вздохи — всюду тени,

Шепот, топот, звон копыт...

Распахнулись окна в сени,

И неплотно вход закрыт...

Вражьей силе нет преграды...

Черным зевом дышит игла,

И колеблет свет лампады

Взмах незримого крыла...

ПЕСНЯ

Есть среди грез одиноких одна,

Больше всех на земле одинокая...

Есть среди стран заповедных страна,

Больше всех для стремленья далекая...

В радостный миг неземной полноты

Эта греза зарницею светится...

Счастлив, в чьей доле приход темноты

Этой ласкою звездной отметится...

В дальних путях по откосам земным

Все изгладится в сердце, забудется,

Только она, с постоянством живым,

Будто сон утоляющий чудится, —

Только она нас упорно ведет

Каменистой тропой бесконечности, —

Тихо, как мать над малюткой, поет

О ликующих празднествах вечности...

АVE, CRUX![10]

Брось свой кров, очаг свой малый,

Сон в тоскующей груди,

И громады скал на скалы

В высь немую громозди...

Божий мир еще не создан,

Недостроен божий храм, —

Только серый камень роздан,

Только мощь дана рукам.

Роя путь к твердыне горной,

Рви гранит, равняй холмы, —

Озари свой мрак упорный

Искрой, вырванной из тьмы...

Пусть взлелеет сны живые

Отблеск творческой мечты,

И чрез бездны роковые

Перекинутся мосты...

Лишь свершая долг суровый,

В мире лени, праздной лжи,