Земные ступени

Ты расширишь гранью новой

Вековые рубежи...

Лишь предав свой дух терпенью,

Им оправдан и спасен,

Будешь малою ступенью

В темной лестнице времен...

РАЗДУМЬЕ

И в сердце, как в море, — прилив и отлив...

Я сменою крайностей жив...

То жизнь — трепетание майского сна,

То снова скудеет весна...

Безвестное море баюкает нас —

Нам горько неведом наш час!

Нахлынет — захватит своей глубиной,

Ликующей вскинет волной, —

Отпрянет и — горестно вновь обнажит,

Что в сумрачной бездне лежит...

Кочуют валы — от земли и к земле,

То в трепете дня, то во мгле, —

С забвением к суше, от суши — с тоской...

О сердце, ты — берег морской!

В тебе — вековечный прилив и отлив,

Чьей горькою сменой я жив...

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Мне чудятся дали ночные,

Раскрытые в мире ином,

Где дни и заботы земные

Развеянным кажутся сном...

Там кротко сверкают зарницы,

И, в трепете лунных огней,

Бесшумно встают вереницы

Таинственно-светлых теней...

И шествуют призраки с пеньем,

Иному молясь бытию...

И, тайным объятый волненьем,

Средь них я себя узнаю...

И долго и горько мне чужды,

Поникшему в прежней пыли,

Все горести, споры и нужды,

И зыбкое счастье земли...

И часто средь хриплого шума

Борьбой ослепленного дня

Моя одинокая дума

К тем далям уводит меня, —

Где стройно дворцы и соборы

Лучистой встают чередой

И кротко, сплетаясь в узоры,

Восходит звезда за звездой...

НА ОТМЕЛИ

Божий мир для нас — как море...

Мы на темном берегу

Глухо плачем о просторе,

Кто на радость, кто на горе,

Каждый — в замкнутом кругу...

Здесь, в истоме повседневной,

Счет изведанных часов...

Там — разгул свободы гневной,

Вечно новой и напевной,

Трепет смелых парусов...

Тщетно нашу мысль уводит

К синим далям дальний дым,

Тщетно кровь кипит и бродит, —

Наша молодость проходит

В споре с сердцем молодым...

Мы живем в плену суровом,

Вечно в той же полумгле,

Где печаль о часе новом

Лишь смущает тщетным зовом

Сон прикованных к земле...

Ослепленными очами

Мы глядим, рабы теней,

В мир, сверкающий пред нами,

Расширяя только снами

Жребий малости cвoeй!

ВЕЧЕРНИЕ ПЕСНИ

I

             И.Н. Худолееву

В вечерний час, в глухую пору,

Плетусь в неверной тишине

И, меря мир, открытый взору,

Дивлюсь великому простору,

И чуток трепет дум во мне...

И, озирая мир широкий,

Где я дышу, где я томлюсь,

Считаю я мгновенья, сроки,

И в час грядущий, недалекий,

Проникнуть разумом стремлюсь...

Но тщетно я в тиши неверной

Витаю в далях прежних лет

И в их кругу, в их смене мерной,

Ищу душою суеверной

Предчувствий вещих и примет.

И мыслю вновь: — смешна тревога...

Настанет день — сверкнет волна...

И час и век — во власти Бога,

Их темный бег исчислен строго,

И жребий сбудется сполна...

То плоским берегом, то в гору

Плетусь медлительно во мгле,

И сладко мне, в глухую пору,

С молитвой звездному простору

Припасть тоскующе к земле...

II

            Валерию Брюсову

Час покоя! Стелет тени

Дымный вечер средь полей...

Лишь не знает сладкой лени

Вещий жар в крови моей...

Час закатный — час прозренья

В тайну божьей глубины...

Полный темного волненья,

Лунный Рыцарь ждет луны...

Скоро-скоро осенится

Тайным блеском смертный взор,

В час, когда засеребрится

Нескончаемый простор...

Полночь звездная утроит

Глубь небес и ширь земли,

И рассыплет и раскроет

Месяц золото в пыли...

Пусть же сладкая прохлада

Клонит смертное ко сну,

Я один, искатель клада,

Глаз упорных не сомкну...

III

                К. Бальмонту

Звездным миром ночь дохнула...

Средь смолкающего гула

В лунном поле я брожу...

И, склоняясь сам к покою,

С просветленною тоскою

В дали звездные гляжу...

Здесь и там — огонь далекий,

Вспыхнув искрой одинокой,

Кротко зыблет мрак ночной...

Как узор в единой ткани,

Сочетается без грани

Свет небес и свет земной...

В поздний час, не помня боли,

Я брожу в пустынном поле,

В чуткой лунной тишине...

Средь дремоты беспредельной

Молкнет трепет мой отдельный,

И оправдан мир во мне!

И в великий миг слиянья

С вечной тайной мирозданья

Кротко мыслю: с бегом дней

Все стройнее, все безгневней

Трепет мира, шорох древний,

Глубже сердце — жизнь ясней...

III

             К. Бальмонту

Звездным миром ночь дохнула...

Средь смолкающего гула

В лунном поле я брожу...

И, склоняясь сам к покою,

С просветленною тоскою

В дали звездные гляжу...

Здесь и там — огонь далекий,

Вспыхнув искрой одинокой,

Кротко зыблет мрак ночной...

Как узор в единой ткани,

Сочетается без грани

Свет небес и свет земной...

В поздний час, не помня боли,

Я брожу в пустынном поле,

В чуткой лунной тишине...

Средь дремоты беспредельной

Молкнет трепет мой отдельный,

И оправдан мир во мне!

И в великий миг слиянья

С вечной тайной мирозданья

Кротко мыслю: с бегом дней

Все стройнее, все безгневней

Трепет мира, шорох древний,

Глубже сердце — жизнь ясней...

СБОР ВИНОГРАДА

At morn and evеn shades are longest...[11]

                            Ben Jonson

Тu, vосе sbigottita е deboletta,

ch'esci piangendo de lo cor dolente...[12]

                            Guidо Cavalcanti

ПРИБЛИЖЕНИЕ

Угрюмы скал решенные отвесы.

Пространство молкнет... Отдых от труда!

И близко разуму раскрытые завесы...

И кто-то, вещий, шепчет: Навсегда.

Все в мире ясно, понято, раскрыто...

Земля и небо — формула, скелет,

В котором все исчислено и слито,

И прежнего обмана больше нет.

Отсель — бескровность призрачных движений,

Как трепет страсти в сердце мудреца,

Унылая пора оцепенений

И бледный жар печального лица.