Читаем Зеркала полностью

Не двигаясь, он посмотрел вслед Серому. Перевёл взгляд на забытую им пачку. Он мог бы вытащить сигарету. А дальше всё. Он мёртвый, курево для живых. Он мог простоять здесь до самой ночи, не чувствуя ни холода, ни усталости. Мог закрыть глаза и открыть их через сотню лет, потому что до омерзения страшило предстоящее забвение. Это виделось несправедливым. Неправильным. За него один раз выбрали, что ему нужно сдохнуть в старой ванне, а теперь медленно подводили к решению, что нужно перестать цепляться за ставший чужим мир и остаться в нём только в памяти близких людей.

Марк ощутил вспышку горькой злости. Она требовала догнать Серого. Разбить его тупую башку о ближайшее дерево, утопить в рыхлом снегу и задушить, но он понимал, что в нём говорит не ненависть к Серому, а боль от осознания, что тот — живой, идёт домой, а он больше ни к кому не вернётся. Марк впился взглядом в затылок бывшего одноклассника и быстро пошёл следом. Перед глазами заметались образы сумасшедших девочек-близнецов, застывшего на горизонте взрыва и рассыпающегося на части солнца. Марк физически ощутил, как из посмертия дохнуло безумием. Он зачерпнул его полные горсти и вложил в чужое сознание.

— Иди, — сквозь зубы повторил Марк, прижимая ладони к вискам Серёги. — Только для тебя там больше ничего нет и не будет.

Он обошёл его по кругу и заглянул в глаза. Серый посмотрел на него так, словно впервые увидел. Не проронив ни слова, медленно пошёл в сторону дома, где никого не узнает. Марк снова проводил его взглядом. Оставался последний.

К Генке он наведался вечером. Прошёл сквозь дверь и сразу угодил в детский плач. На кухне рыдала его дочка. Бледная и уставшая женщина сидела перед ней на коленях и старалась успокоить.

— Ну зачем ты ему сказала про дядю Марка? Папа и так нервный. Не говори ему ничего больше…

— Я думала, он переста-а-анет дра-аться, — навзрыд проревела девчушка.

— Перестанет, — пообещала мать.

Марк по глазам видел, что она говорит и не верит. Дурак он, конечно. Зачем ляпнул девчонке? Мог бы догадаться, что Генка взбесится, а пострадают те, кто с ним рядом. Ну ничего, ему недолго осталось кулаками махать. Марк задумался, где тот мог быть вечером в воскресенье. На улице холодина. Гараж Дархана сгорел вместе со своим хозяином. Ответ напрашивался сам собой. Через мгновение Марк оказался в той самой однушке. Пахло строительным раствором и чем-то химическим. С замершим сердцем он заглянул в ванную — всё раскурочено. Саму старую чугунную ванну Генка уже вынес. Подсуетился и здесь.

Генка сидел на диване, смотрел футбол и пил водку. Хозяин жизни, мать его. Марк мгновенно взбесился. Вроде бы только что боялся посмотреть на место, где умирал, а уже накрыло животной яростью. Обрёл облик и пнул старый жопастый телевизор он одновременно.

“Го-о-ол!” — радостно закричал комментатор, прежде чем телик разбился об пол и погас.

Бывший одноклассник вскочил с дивана, уронив стакан с водкой.

— Какого хуя?! — вскрикнул Генка.

— Такого, Ген, — злобно процедил Марк. — Думал, всё сойдёт с рук?

— Ты… Как? Ты же, сука, умер. Я тебя своими руками… Ты не настоящий!

Вместо ответа Марк ударил ему по роже. Генка отшатнулся, наткнулся на диван и чудом устоял на ногах.

— Ненастоящий? — с ухмылкой спросил Марк. — Правда?

— Ну тогда я тебя ещё раз сейчас убью, сука, — прорычал Генка и кинулся на него.

Бил он воздух. Метился в Марка, но удары проходили сквозь тело. Не самый честный бой, но Марк и не на дуэль пришёл. Оттолкнул Генку со всей силы. Схватил бутылку с пола. Через секунду он был уже рядом с ним — ударил по голове. Запахло водкой. Генка заорал. Вряд ли от боли. Скорее, со страха.

— Су-у-ука, су-у-ука, — держась за голову, провыл он. — Отъебись от меня, слышишь! Уйди!

— За что? — Марк ухватил его за грудки и рывком поставил на ноги.

Будь они оба живые, Генка бы отмудохал его и убил ещё раз. В посмертии были свои преимущества.

— За что?! — повторил бывший друг. — Ты с-сука весь такой пришёл и ещё спрашиваешь? Я вот тоже лошадкой работал. После того, как освободился. Только ты поработал и ушёл, а меня никто брать не хотел с судимостью.

— Да не пизди ты! Искал, значит, плохо. И даже если отказали раз, два или больше — это что, даёт тебе право убивать?

— А, может, ты мне просто не понравился, — вдруг рассмеялся Генка. — Выглядишь как пидор. Решил сделать землю чище.

— Сейчас сделаешь, — глухо сказал Марк.

Он схватил его одной рукой за волосы. Генка вздрогнул и замер. С лица слетело неприятное выражение злости и страха. Он успокоился, даже на мгновение стал похож на того Генку, из старших классов.

— Возьми телефон и запиши сообщение, как ты и Дархан меня убили. Отправь его своей жене, начальнику. Ты же работаешь где-то, мразь?

Генка утвердительно кивнул.

— Вот, значит, ему. Есть у тебя номер моего отца? Есть, спрашиваю? Ему тоже отправь. Про Серого ни слова, понял?

Бывший одноклассник снова качнул головой в знак согласия. Вытащил мобильник и принялся наговаривать признание, а Марк слушал пересказ событий, которые он вместе с Огнецветом видел в зеркале на том свете.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть в середине лета
Смерть в середине лета

Юкио Мисима (настоящее имя Кимитакэ Хираока, 1925–1970) — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель, автор сорока романов, восемнадцати пьес, многочисленных рассказов, эссе и публицистических произведений. В общей сложности его литературное наследие составляет около ста томов, но кроме писательства Мисима за свою сравнительно недолгую жизнь успел прославиться как спортсмен, режиссер, актер театра и кино, дирижер симфонического оркестра, летчик, путешественник и фотограф. В последние годы Мисима был фанатично увлечен идеей монархизма и самурайскими традициями; возглавив 25 ноября 1970 года монархический переворот и потерпев неудачу, он совершил харакири.Данная книга объединяет все наиболее известные произведения Мисимы, выходившие на русском языке, преимущественно в переводе Г.Чхартишвили (Б.Акунина).СОДЕРЖАНИЕ:Григорий Чхартишвили. Жизнь и смерть Юкио Мисимы, или Как уничтожить Храм (статья)Романы:Золотой храм Перевод: Григорий ЧхартишвилиИсповедь маски Перевод: Григорий ЧхартишвилиШум прибоя Перевод: Александр ВялыхЖажда любви Перевод: Александр ВялыхДрамы:Маркиза де Сад Перевод: Григорий ЧхартишвилиМой друг Гитлер Перевод: Григорий ЧхартишвилиРассказы:Любовь святого старца из храма Сига Перевод: Григорий ЧхартишвилиМоре и закат Перевод: Григорий ЧхартишвилиСмерть в середине лета Перевод: Григорий ЧхартишвилиПатриотизм Перевод: Григорий ЧхартишвилиЦветы щавеля Перевод: Юлия КоваленинаГазета Перевод: Юлия КоваленинаФилософский дневник маньяка-убийцы, жившего в Средние века Перевод: Юлия КоваленинаСловарь

Юкио Мисима , ЮКИО МИСИМА

Драматургия / Проза / Классическая проза ХX века / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Проза прочее
Верность
Верность

В этой книге писателя Леонида Гришина собраны рассказы, не вошедшие в первую книгу под названием «Эхо войны». Рассказы эти чаще всего о нем самом, но не он в них главный герой. Герои в них – люди, с которыми его в разное время сводила судьба: коллеги по работе, одноклассники, друзья и знакомые. Он лишь внимательный слушатель – тот, кто спустя много лет вновь видит человека, с которым когда-то заканчивал одну школу. Проза эта разнообразна по темам: от курьезных и смешных случаев до рассуждений об одиночестве и вине человека перед самим собой. Радость и горе героев передаёт рассказчик, главная особенность которого заключается в том, что ему не всё равно. Ему искренне жаль Аллу, потерявшую мужа в джунглях, или он счастлив, глядя на любящих и преданных друг другу людей. О чистой любви, крепкой дружбе и вечной верности повествуют рассказы Леонида Гришина.

Леонид Гришин , Леонид Петрович Гришин

Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Рассказ / Современная проза