Зеркала

Марк дотронулся до бутылки, и та покрылась инеем. Изморозь пошла дальше — перетекла на стол, добралась до стакана. Обожгла холодом Генкину руку. Тот вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна. Отдёрнул ладонь и непонимающе посмотрел на заледеневшее стекло.

— Чё за хня? — пробормотал он.

Генка вдруг уставился прямо на Марка. Он не мог увидеть призрака, но тому всё равно показалось, что бывший одноклассник смотрит прямо на него. С глухой, животной злобой — точно так же, когда душил. Марк невольно вздрогнул. Стиснул зубы. Снова заскреблось на душе. Всего-то надо разбить эту чёртову бутылку и вспороть Генке глотку от уха до уха или выбросить его в окно.

— Ты скоро сдохнешь, — еле слышно прошептал Марк. — Очень скоро.

С этим обещанием он заставил себя уйти. Пришло время заглянуть к третьему участнику задушевной встречи — к Серёге. Дома того не оказалось. А без него слоняться по чужой квартире отчего-то было неловко. Марк недолго постоял в коридоре. Потом всё-таки заглянул на кухню, где пили чай родители Серого. Из их разговора он узнал, что тот слишком эмоционально воспринял смерть Дархана и куда-то ушёл с самого утра. Мать посетовала, что надо сходить поискать. Холодно на улице. Как бы где не замёрз. Отец предположил, что, может, сын у Генки, но та только покачала головой.

Марк догадывался, где мог спрятаться Серый. Было у них одно место, куда они сбегали от своих подростковых проблем. Дархан там частенько песни репетировал. Генка отсиживался, когда пьяный отец руки распускал и выгонял его из дома. А Марк с Серым туда за компанию приходили. Старую постройку они называли блиндажом. Потом уже узнали, что настоящий блиндаж выглядит совсем по-другому, а облюбованная ими заброшка больше походила на какую-то хозяйственную постройку с погребом.

Серёга сидел на крыше блиндажа и, обхватив себя руками, тихонько раскачивался из стороны в сторону. Рядом с ним в снегу темнели окурки, лежала пачка сигарет и зажигалка. Марк остановился напротив него.

— Ну привет, Серый.

— Я знал, что ты придёшь, — не глядя на него, тихо сказал Серёга и улыбнулся. — Зна-а-ал. Догадался после того, как Дархан сгорел, что он не просто так. Я ещё тогда в квартире понял, что твоя смерть нам не сойдёт с рук. Только они не поверили. Я же это… того.

С тихим смешком он поднял голову и посмотрел на Марка.

— Ку-ку, — Серёга снова улыбнулся и постучал указательным пальцем по шраму. — У меня же и справка есть. Получил, правда, только два года назад получил. Ураган у нас был, листы железа сорвало с крыши. Задело. А так сразу после института началось. Сначала немного, потом всё сильнее. Так что теперь точно только завод. Полы мою. Плохо мы с тобой поступили. Не по-людски.

Он говорил с ним как с близким другом, а не с тем, кто пришёл его убить. Бесхитростно вываливал всё подряд. До смерти боялся, но при этом словно смирился с судьбой и терпеливо ждал развязки. Теперь Марк лучше понимал, почему остальные смотрели на Серёгу с такой снисходительностью, когда тот рассказывал ему, как живёт — подыгрывали его небольшой лжи. Сам он думал, что Серый быстро накидался, а тот просто… такой.

— Лучше бы ты в полицию позвонил, — сказал Марк. — Сам себе хуже сделал.

К Серёге он не ощущал такой лютой ненависти как Генке и Дархану. Серый, конечно, дурак. Мог бы заорать, позвонить в полицию. Но с него спрашивать как с нормального не получалось. Да и хрен знает, что сделал бы Генка — мог бы всех порешить, как грозился.

— Зато теперь всё правильно будет, — ответил Серёга и потёр ладони, словно замёрз. — Так даже лучше. Наверное.

Он нервно усмехнулся и пожал плечами. Серый как будто говорил о чём-то своём, и это потихоньку начинало раздражать.

— О чём ты? — нехотя спросил Марк. — У тебя вариантов, знаешь ли, не сильно много. Либо сдохнешь, либо сядешь.

— Не надо в полицию, — тут же замотал головой Серёга и поёжился. — Я… Они уже приходили, когда ты пропал.

С тяжёлым вздохом он потянулся к сигаретам.

— Не знаю я, что он потом с тобой сделал. Ну, то есть… где тело спрятал. Могу оставить записку. Рассказать, что знаю. А потом уж сделаешь, что должен. Дай мне только дочку ещё раз увидеть.

— А чего же ты тогда так сдохнуть рвёшься, если есть к кому возвращаться? — со злой усмешкой спросил Марк. — Разжалобить пытаешься?

Серый молча прикурил сигарету и неопределённо хмыкнул.

— У Ксюхи и так отец со справкой. А отец дурак-уголовник — это вообще клеймо. От такого не отмоешься. У неё сердце больное, не надо ей этого. С моими родителями будет лучше. А за меня ей, может, пособие дадут.

Марк промолчал. Не говоря ни слова смотрел, как Серый неловко спрыгнул с “блиндажа” и провалился по щиколотку в снег.

— Я пойду? — с надеждой спросил он. — Ночью сюда приду. Ты сам ко мне не приходи, ладно? Ксюха испугается, а ей нельзя…

Серёга не договорил. Только пожал плечами.

— Иди, — сухо отозвался Марк.