Зеркала

И сейчас, глядя на Хёльду, которую приволок Феррано, заручившись поддержкой стражи, Герхард пытался придумать, как бы ему выкрутиться из сложившейся ситуации, чтобы и доверие горожан сохранить, и Хёльду не подвести под штраф. Ну, и господин дель Эйве совершенно точно не горел желанием привлекать лишнее внимание к способностям своей подопечной и приволок ее с собой, видимо, чтобы наказать зарвавшегося мальчишку или ей самой показать, на что способна магия.

Его подопечная явно была глуповата, потому что ее громкий шепот, раздавшийся сразу после того, как стражник закончил извиняться перед господами магами за беспокойство, слышали все — и все посмотрели наверх. Эта дура не нашла ничего лучше, чем высунуться из-за спины рыжего красавчика, улыбнуться и радостно поздороваться, раз уж ее заметили.

В этот момент Герхард проникся искренним сочувствием к господину дель Эйве.

* * *

— Это она! — Берселл вышел из-за спины Феррано-старшего и уверенно указал в сторону лестницы. Вид у него был виноватый. — Только Франц сам… доигрался.

Последнее слово парень едва пролепетал под злым взглядом господина Феррано — было хорошо заметно, что скорее уж все реки Иберии выйдут из берегов и содрогнется земная твердь под поступью восставших Богов, чем он признает вину собственного сына. Сын же стоял бледный и растерянный, переводя взгляд с отца на Кондора и обратно, не зная, кого из них нужно бояться больше.

 — Так кого мне арестовывать? — с усталой насмешкой выдохнул страж. — Вы уж определитесь, ладно?

Феррано надулся еще больше, начиная краснеть от гнева:

— Обеих! Пока я не выясню, кто именно…

— Пап, — Франц, наконец, нашел в себе силы что-то сказать. — Я в порядке. И… — он нервно запнулся, явно что-то обдумывая и решая для самого себя. Тяжелый, холодный, не выражающий ничего хорошего взгляд желтых глаз этому решению способствовал. — И я не имею ни к кому претензий и не собираюсь требовать возместить мне какой-либо ущерб, потому что во всем произошедшем — только моя вина, — выпалил он на одном дыхании, воровато поглядывая на обоих магов и стражника, словно бы одновременно ждал их подсказки или просил защиты.

Его отца словно бы ледяной водой из окна облили, настолько удивленным он сейчас выглядел, моргая и поворачивая голову, как испуганный сыч. Злоба, которой веяло от господина Феррано так же сильно, как и запахом вчерашней пьянки, только усилилась, и Ренар на всякий случай притянул Мари, ошеломленную происходящим, поближе к себе, почти прошипев ей на ухо, чтобы она ничего, вообще ничего сейчас не говорила — и так уже сказала больше, чем нужно.

— Я думаю, вам следует как минимум извиниться перед госпожой Хёльдой, — Герхард смотрел на Феррано свысока. — И после этого инцидент можно будет считать исчерпанным, если уж у главного пострадавшего лица нет никаких претензий.

Молодая ведьма стояла, улыбаясь, только нервно теребила пальцами тонкую, похожую на блестящую черную змейку, косу. Мари смотрела на девушку с жадностью и едва сдерживалась, чтобы не сказать что-то, что ей очень сильно хотелось сказать. От Ренара не ускользнуло, как ведьма пару раз обернулась и посмотрела куда-то в их сторону, в сторону Мари, и чутье подсказывало, что дело здесь было не только в банальном любопытстве. Кажется, в городе говорили, что дар Хёльды проявлялся через видения будущего, и если так, то…

— Ну, если исчерпанным, то я, пожалуй, здесь уже не нужен, — стражник радостно развел руками и строго посмотрел в сторону господина Феррано, стремительно краснеющего. Сын его, напротив, стал еще бледнее, чем был до этого. — Только дождусь извинений перед госпожой Хёльдой, которую вы, напоминаю, ни свет ни заря вытащили из дома на другом конце города.

Хёльда улыбнулась еще шире, ее взгляд был отрешенным, как будто бы она не до конца понимала, что здесь происходит, и зачем она здесь, и кто все эти странные люди, и зачем этому и без того раздраженному господину в аляповатой одежде зажиточного горожанина ломать свою гордость и извиняться перед ней, ведьмой, выросшей где-то на окраине. Под этим отрешенным взглядом и улыбкой, похожей на улыбку юродивого, Феррано, открывший было рот для гневной тирады, захлопнулся и стух, но извинился — скупо и сквозь зубы. Взгляд Хёльды стал осмысленнее, она перестала улыбаться, когда Феррано обратился непосредственно к ней.

— Ну что вы, почтенный, — звонко сказала она. — Вы лишь помогли мне оказаться в нужное время в нужном месте.

И уставилась на Мари широко распахнутыми глазами, которые совершенно точно видели намного больше, чем доступно обычному человеку.

* * *

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой дурой, как в этот момент. Даже не так — я никогда не чувствовала себя настолько виноватой дурой, которая, кажется, едва не испортила все на свете, подставив других и себя. Пора бы уже привыкнуть, что когда взрослые говорят молчать, нужно спросить, как долго мне держать рот на замке, а не высовываться с дурацкой улыбочкой, привлекая всеобщее внимание.