Зеркала

И о чем говорить с этим странным человеком я не знала, не представляла, слишком удивленная и самим его появлением, и тем, что он так запросто ведет со мной беседу. Поэтому я вытащила книжку из-под своего правого бока и раскрыла ее, пытаясь найти страницу, на которой остановилась.

— Я пришел проведать Парсиваля, — сказал Шамас, глядя в огонь. — Но мой вечно занятый друг еще не вернулся, поэтому его сестрица любезно предложила мне подождать где-нибудь. К примеру, в библиотеке. Не ожидал обнаружить столь приятный сюрприз, — он повернулся ко мне. — Юлиан тоже здесь?

Я отрицательно покачала головой.

— Жаль, жаль…

— Он вернется к вечеру, — сказала я, автоматически поправляя кольцо на пальце. — Ну… или к ночи.

Шамас смотрел на меня все с той же улыбкой, но вот глаза у него стали серьезнее:

— Я бы спросил у вас, леди Лидделл, почему вдруг вы остаетесь в Галендоре на ночь вместо того, чтобы находиться там, где положено находиться кому-то вроде вас, но, думаю, вы мне не ответите, — он бросил взгляд на часы над камином. — Поэтому так уж и быть, я подожду еще час и узнаю все. О, я смотрю, вы читаете неплохую книгу, — взгляд Шамаса уперся в «Истории». Рука, бледная, сухая, с единственным кольцом-печатью протянулась в мою сторону: — Позволите мне, леди Лидделл? Я когда-то любил эту книгу…

Я без колебаний протянула Шамасу сборник. Над моей головой когти царапнули по обивке.

— Эта птица хуже компаньонки, — фыркнул Шамас, разглядывая темную обложку. Его пальцы скользили по буквам, словно бы книга была сокровищем. — Беспокоится за вас так, словно бы уже признала собственностью своего хозяина и намеревается не подпускать к вам никого хоть сколько-то подозрительного… вроде меня. Мари, сколько вы уже прочитали?

— Я на четвертой истории. О флейте, — я поймала себя на том, что тянусь одергивать юбку или поправлять косу через каждые несколько секунд, и сложила руки на коленях.

— И почему юная девушка вроде вас выбрала не что-то из сочинений леди Бланки или замечательные «Письма к неизвестной» господина Форжо?

Я посмотрела на собеседника, чуть наклонив голову набок, пытаясь понять, что ему от меня нужно, но Шамас выглядел таким благодушным дядюшкой, хитрым и умным, но без намерения навредить, поэтому я ответила. Ну, как могла.

— Я не слишком знакома с вашей культурой, господин Раферти, и уж тем более пока не вникла в то, что следует читать леди, а что не следует. Книгу мне показал Корвин, — и ведь не соврала ни разу. — Можете у него спросить, почему. Но мне нравится.

— Нашли там что-то полезное для себя? — взгляд Шамаса стал еще хитрее.

— Не уверена, что могу ответить. Пока мне просто нравится.

Шамас усмехнулся и, не выпуская книги из рук, откинулся на спинку кресла. До меня поздновато начало доходить, что мы с ним, оказывается, почти одного роста, и сейчас в этих вот креслах оба казались маленькими. В отблесках пламени седые волосы Шамаса, казалось, отливали рыжиной.

— Я рад, что вам нравится, — сказал он. — А что касается выбора книг… Думаю, это не самый плохой вариант, с которого можно начать знакомство с литературой нашего мира. Поверьте, сочинения леди Бланки…

— В разы скучнее, — сказала я. — Я читала историю про леди Франческу и заснула на сотой странице.

— Бедная леди Франческа, — рассмеялся Шамас. — Ну, тогда мне остается только упомянуть о «Письмах»…

— Вы не поверите…

— Тоже читали? — он захлопнул «Истории» и, передавая их мне, посмотрел на меня исподлобья.

— Знакома с автором и… он показался мне странным.

— О, — Шамас снова рассмеялся, глухо, словно сытый кот заурчал. — Каэрийская кровь сделала его удивительно обаятельным молодым человеком, и он умеет этим пользоваться, — Шамас повернулся, чтобы достать из внутреннего кармана своего сюртука, висящего на подлокотнике, небольшую блестящую фляжку. — Вы пьете виски, леди Лидделл?

Я выставила руки ладонями вперед, пытаясь не улыбаться:

— Пью, но не сегодня, — сказала я.

— Тогда простите мне мою невежливость.

Шамас сделал глоток из фляжки и, посмотрев на Корвина, попытался подозвать его, почти как кота, но ворон снова проигнорировал. Зато наклонился и аккуратно поправил клювом выбившуюся из моей косы тонкую прядку. Я удивилась и отпрянула. Шамас на это рассмеялся:

— На вас платье младшенькой, Мари, неудивительно, что он так себя ведет…

Шамас пристально посмотрел на меня, тяжелым таким взглядом, почти неприятным. Появилось чувство, как в тот раз, когда я рассказывала Кондору свой сон: чужая сила прикоснулась к моим вискам, навалилась на меня, заставив замереть перед нею, больше от непонимания и удивления, чем от страха, но тут же схлынула, когда со стороны Корвина раздалось недовольное урчание.

— Не буду, не буду, старый ворчун, — фыркнул Шамас, рассматривая меня уже не таким неприятным взглядом, и уверенно констатировал: — А вы чувствуете такие вещи, леди Лидделл… Необычно для чужака из мира, который, говорят, лишен магии.