Зеркала

— Не знаю, успел ли Юлиан объяснить вам это, но вестники не появляются просто так. Это большая, хм, честь, почти как личное приглашение выпить кофе с монаршей особой, — он снова улыбнулся, показывая, что намек мне не почудился. — Только вот монаршим особам из мира фэйри нет особых дел до нашего мира, и вместо них сюда являются их верные вассалы и гонцы. Вестники. Они заключают важные сделки с людьми, принимают клятвы, иногда — наблюдают за ритуалами вроде того, в котором участвовали вы. И еще забирают с собой тех, кого призывают их владыки во имя долга или по собственной прихоти, но, надеюсь, вас это никогда не коснется.

— Как поверенные? — я медленно повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, но мир оставался на месте.

Фух.

— Вроде того, — мягко согласился Парсиваль, с легкой усмешкой наблюдая за тем, как осторожно я подношу чашку ко рту.

Чай, увы, уже остыл.

— И вы мне ничего не сказали.

Парсиваль развел руками и посмотрел сначала на сына, а потом на сестру.

— Потому что я просил защиты для тебя у своего покровителя, а не у Изнанки, — сказал Кондор. — Но Изнанка, видимо, считала, что имеет на тебя некоторые права, поэтому ее поверенный, — он усмехнулся, — пришел лично посмотреть, что происходит. И, несмотря на все уловки, который мы с леди Присциллой придумали, нашел нас. Точнее, нашла.

Я задумчиво посмотрела на него. Если так подумать, то там, в низине, рядом с невзрачным плоским камнем Кондор волновался. Я тоже волновалась и мне было не до пристального наблюдения за ним, но его слова, и то, как он явно выдохнул, когда все закончилось и мы почти ушли, и его удивление при виде фэйри — все это было неподдельным. Кондор не собирался мне лгать. Но он, по уже сложившемуся неприятному обыкновению, не договорил — из благих побуждений.

— Учитывая, что у нас такое леди Лидделл, как выяснилось, ничего удивительного, — Присцилла встала, чтобы налить себе еще чая. — Не знаю, милый, как ты раньше не сложил два и два. Ждал, пока придет фэйри и скажет об этом прямо?

Кондор поднял взгляд к потолку и совершенно точно был готов сорваться, но все еще держался. На его месте я бы уже давно швырнула чем-нибудь об пол и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Парсиваль нахмурился.

— И что я такое? — не без дерзости спросила я, наклоняя голову к плечу.

Ну, давайте, миледи, скажите это вслух.

Присцилла довольно сощурилась и поднесла чашку к губам, не отходя от стола.

— Вы — маленький источник силы, — выждав драматическую паузу, она улыбнулась. — Как драгоценный камень в кольце, способный накапливать в себе энергию Потока, только лучше. У камня нет разума и свободной воли, а вы, как я понимаю, уже однажды очень помогли моему племяннику, когда он, как настоящий самонадеянный идиот, вычерпал себя до дна.

Присцилла вздернула подбородок, обводя нас всех торжествующим взглядом, и у меня в голове что-то щелкнуло.

Ахо говорил тогда, в Замке, говорил про источник, но в тот момент я не поняла, к чему это относилось и совершенно не придала его словам значения — были совсем другие заботы. И там, у алтаря, пока вестница смотрела мне в глаза, я знала, что я такое, но сейчас это знание отступило куда-то в тень — я только помнила, что это делало меня очень, очень важной. А мир вокруг меня — очень, очень опасным, если я не научусь… Чему?

— И что мне теперь с собой делать? — сказала я не менее дерзко, хотя рука, сжимающая тонкую полоску фарфора, дрожала.

— Ничего. Продолжать то, что ты делала, — глухо сказал Кондор. Прис равнодушно пожала плечами, не спеша опровергать его слова. — Просто придется учитывать эту особенность, пока тебя будут учить контролю над силой.

— И помалкивать, — Присцилла изобразила пальцами жест, словно запирала рот на ключ. — А то, знаете ли, Мари, в случае чего заинтересуете не только Изнанку. А люди обычно куда более жадные, чем фэйри.

— Не запугивай девочку, — сказал Парсиваль, не отрывая от меня тяжелого и пристального взгляда.

— Я лишь не множу ее иллюзии, — огрызнулась Прис, возвращаясь в кресло рядом со мной. — Пока она не умеет управлять потоком, боюсь, вытянуть из нее резерв проще, чем отобрать у ребенка конфету. Достаточно заставить испытать сильные эмоции. Юные девушки, Парсиваль, склонны испытывать сильные эмоции по поводу и без повода и делать всякие глупости, — она спрятала за чашкой очень хитрую улыбку. — Даже невинные поцелуи, говорят, в таких случаях хорошо срабатывают.

Я почувствовала, что краснею. Кондор с неподдельным интересом рассматривал огонь в камине, и, кажется, давно все знал. Или догадывался.

— Не так сложно понять, милая, — Прис все с той же улыбкой повернулась ко мне. — Зная, что вы ничего не умеете…

Я закатила глаза, ни капли не думая, как она это воспримет.

— Но еще проще было поймать вашего кота-фэйри за хвост и выпытать из него все подробности, — Прис снова торжествующе улыбнулась.

Парсиваль демонстративно откашлялся, словно пытался намекнуть сестре, что ее унесло не в ту степь. Кажется, он хотел что-то сказать, но Кондор коротко махнул ему рукой и холодно сказал: