Зеркала времени (СИ)

— Нет, я про его женщин. Тех, кто был с ним и тех, кто только хотел. Он потрясающий! Многогранный. Переливающийся. Он умножает то, что ему даёшь. И мне удивительно, что ни одна из его фавориток или любовниц не удосужилась рассказать ему о том, каким он может быть если захочет.

— Я тоже не знала, какой он, если честно. Но сейчас я смотрю на него и просто не узнаю своего сына. Он действительно нашел себя. В Вас.

— Можно и так сказать…

— Идите к нему. Вам нужно поспать. Завтра у Вас будет сложный день.

— У нас всех… доброй ночи и… спасибо! Спасибо за этот разговор. Для меня это правда очень много значит!

— Не за что! Доброй ночи.

Утро началось в 6 утра. Всю ночь я провела на неудобной кушетке, но мне, впрочем, было плевать на это. Я была рядом с ним. При всём том, что я не теряла лица и не просто верила в положительный исход операции, но и заражала этой верой окружающих, внутри я была натянута как струна. Можно подумать от моей собранности что-то зависело. Или, быть может, зависело? Он открыл глаза и посмотрел на меня:

— Ты была тут всю ночь?

— Конечно!

— Спасибо! — и он коснулся губами моей руки, — Для меня это важно.

— Я знаю…

— Ну что, — он тряхнул головой, — Час истины пробил. Ещё немного и у тебя не будет пути назад. Подумай ещё раз! Уж если ты разлюбишь, то теперь…

— Теперь, когда весь мир со мной в раздоре… нет, я не изменю своего решения. Я буду с тобой. И в горе и в радости…

— Тогда я спокоен. Мне будет ради чего просыпаться. И жить.

— Все будет хорошо! Обещаю!

— Верю! До встречи!

Меня сменили его мама и отец. Я решила оставить их наедине. А через 10 минут его повезли в операционную.

========== Глава 21. «Невыносимая легкость бытия». ==========

Я сидела в саду и курила одну за одной. Шёл четвёртый час операции. Мыслей не было. Я просто сидела, курила и ждала. Окна операционной были на втором этаже. Я смотрела на них не отрываясь. Что я надеялась увидеть сквозь глухие ставни — не знаю. Но шея уже затекла. А я все смотрела, смотрела и смотрела…

— Простите… — я вздрогнула и обернулась, — Позволите составить Вам компанию?

— Конечно, — и я жестом пригласила его отца сеть, — Я Вам всегда рада.

— Спасибо, очень приятно слышать, — и он опустился на скамью рядом со мной.

Мы молчали. Может быть минуту, а может быть вечность.

— Знаете, — начал он, глубоко вздохнув, — Мой сын — это самое ценное, что у меня есть. Я об этом редко говорю, но для меня он все ещё маленький мальчик с огромными голубыми глазами, который плачет и просит нас с мамой не уезжать на гастроли. Я до сих пор не могу простить себе то, что он рос без нас. А сейчас я пытаюсь наверстать упущенное. Знаю — поздно, но я ничего не могу с собой поделать. Я пытался его уберечь от всех бед и напастей. Я делал это деликатно, почти незаметно. Я очень переживал, что в противовес его бешеной популярности в профессии, его личная жизнь не складывается. Мы как-то говорили, и он признался, что он хочет найти свою половину. Тогда это показалось банальным и трудновыполнимый. Но сейчас, глядя на вас с ним, я понимаю, что он имел в виду. Я наблюдаю за Вами, Вера и мне удивительно, как Вы с ним похожи в некоторых моментах, реакциях.

— Возможно это обыкновенная подстройка?

— Быть может. Не важно как это назвать и что является первопричиной. Важно то, что Вам действительно нужен мой сын, а не его регалии или заработки. Иначе вас и нас тут не было… Моя жена уже Вас благодарила, я знаю. Но я хочу сказать спасибо ещё и от себя. И совершенно не важно, что будет дальше. Я знаю одно — мой сын был счастлив последние полтора месяца. Дай Бог, чтобы так было и всю его жизнь. Но я уже в том возрасте, когда начинаешь ценить то, что у тебя уже есть или было, а не то, что, возможно, будет…

— В его счастье нет моей заслуги. Я ничего особенного не делала. Просто любила. Как, впрочем, и много лет до нашего знакомства.

— Вовсе не просто. Уж не знаю, как так случилось, что Вы смогли рассмотреть его и принять таким, какой он есть. Он хороший, добрый, искренний. Но он вспыльчив, остр на язык. И немного, как это сказать, ветренен что ли… хотя эта черта, каким-то непостижимым образом, исчезла…

— Просто плод перестал быть запретным…

— Вот как… Но как бы то ни было я всегда знал, что мой сын, подсознательно, ищет женщину, похожую на мать. И, в тоже время ту, которую моя жена примет. Взаимоисключающие параметры… так мне казалось… а оказалось, что нет. Появились Вы… И вот мы все здесь. В руках профессионалов и с надеждой на долгую счастливую жизнь.

— Я очень хочу, чтобы все так и было. Он должен жить. Хотя бы потому, что он — пророк в одеянии актера. Он тот, кто творит мир. Тот, кто управляет умами. Тот, кто может вести за собой, — упс… кажется я сболтнула лишнего… но, Слава Богу, его отец принял это за аллегорию.

— Да, Вы правы. Иногда мне кажется, что он не принадлежит ни нам, ни себе, а принадлежит людям. Всем.

— Так и есть… к нему не зарастёт народная тропа.

— Но это, к счастью, пока не известно, — мне — известно.

— Да, Вы правы. К счастью, не известно…