Зеркальный человек

В трубке глухо зашуршало — Памела что-то подвинула.

— Проектные чертежи, — сказал Мартин.

— Ты услышал, как шуршит? Ты когда-то лежал рядом, рассматривал чертежи, а я объясняла, как себе все представляю. Мне так этого не хватает.

Мартин открыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Мартин снова сел и зашептал:

— Примуса нашли?

— Похоже, нет еще.

— Почему я не помню, как подслушал его слова? Просто не понимаю…

Мартин опустил глаза на поцарапанный стол с огрызком карандаша и листком смятой бумаги.

— В понедельник похороны Йенни Линд, будет поминальная служба, — сказала Памела. — Я собираюсь на панихиду.

— Как-то странно.

— Может быть. Но мне очень хочется кое о чем спросить у ее матери.

— Насчет Мии?

— Я просто задам несколько вопросов напрямую, захотят ответить — ответят. Но я буду презирать себя, если не сделаю все, что в моих силах. Поедешь со мной? Мне кажется, твое присутствие бы помогло.

— Как?

— Если тебе это слишком тяжело — не езди. Но должно же у них проснуться чувство вины, когда они тебя увидят.

Мартин рассмеялся.

— Могу нос заклеить пластырем, чтобы меня стало еще жальче.

— Как хорошо, когда ты смеешься…

Мартин бросил взгляд на коридор. Мальчики наверняка накажут его, заявят, что он смеялся над тем, что у них нет могил.

— Если хочешь, я поеду с тобой.

— Думаешь, врач одобрит?

— Как будто я здесь на принудительном лечении…

— Я в том смысле, что надо ему объяснить, что ты собираешься на похороны. Не хочется же, чтобы тебе стало хуже.

— Я выдержу. Мне бы выбраться отсюда, — сказал Мартин.

— Деннис нас отвезет.

— Славный, славный Деннис.

56

Следом за надзирателем с раздаточной тележкой Йона подошел к камере номер 8404, взял с тележки поднос и вошел.

Дверь за ним закрылась, лязгнул замок.

Поставив поднос на стол, Йона включил диктофон, перечислил тех, кто находится в помещении, и назвал точное время и дату.

Сестра Примуса Ульрика Бенгтсон сидела на нарах, одетая в просторную хлопчатобумажную робу, выданную в изоляторе. Одна рука висела на перевязи, украшения сняты полностью. Неприбранные волосы зачесаны назад, длинное лицо без косметики.

Ульрика прожила в браке с Николичем тридцать пять лет, детей у них не было.

Женщина взглянула на Йону; ей все не удавалось сомкнуть губы своего странно зубастого рта.

Серая рубашка Йоны натянулась на груди и мускулистых плечах. Пиджак он оставил в машине, а рукава рубашки закатал по локоть.

От прохладного воздуха руки покрылись гусиной кожей.

На предплечьях и запястьях у Йоны виднелись бледные шрамы, оставленные парашютными стропами и ножами.

— Надеюсь, у вас есть кому кормить птиц, — начал он.

— Птицы — дело Стефана… я вообще не понимаю, как можно любить птиц. По мне, они просто гадкие мелкие динозавры… но он по образованию орнитолог, вы бы слышали, как он разливается — «само совершенство», «представляешь, они могут летать!», «когда они дышат, у них скелет наполняется воздухом», и так далее, и тому подобное.

— А у вас — тату-салон.

— Да.

— Хорошо дела идут?

Ульрика пожала плечами.

— Во всяком случае, одна клиентка у вас есть.

— Вы про Лену? Она не совсем клиентка. Она Стефанова подружка и хотела сделать ему сюрприз этой татуировкой.

— Подружка вашего мужа?

— Я свое уже отработала… Столько раз ему отсасывала — и вот эволюционные последствия, — сказала Ульрика и продемонстрировала зубы.

Молодую женщину, которая выпала из окна, звали Лена Стридсшёльд, а шестилетний мальчик был ее сыном.

Ни женщина, ни мальчик не пострадали.

Мальчиком уже занялись социальные службы, а Лену, как и Ульрику с оставшимся в живых телохранителем, препроводили в следственный изолятор Крунуберг.

— Суд потребует заключить вас под стражу за попытку убийства, — сказал Йона.

— Да бросьте, — вздохнула Ульрика. — Это была самооборона. Вы тайком проникли ко мне в дом — что я должна была подумать? Вы же не представились, жетон не показали… Я решила, что меня сейчас изнасилуют и отпилят мне ноги.

— Но произошло совсем иное.

Одному из бойцов специальной бригады выстрелили в голову, и он скончался на месте.

Стрелка, в свою очередь, ликвидировал спустя десять секунд другой полицейский. Состояние Арона было тяжелым, но стабильным. Йона спас его, вставив ему в горло обрезок душевого шланга и тем самым позволив ему дышать.

Мии в доме не оказалось, и Марго чувствовала себя обманутой. Специальная бригада уже подала на нее заявление, и по поводу штурма ожидалось внутреннее расследование.

— Вы мне ключицу сломали. — Ульрика жестом указала на перевязь.

— Срастется.

— Вы что, врач?

Йона поставил на столик две глубокие тарелки с кукурузным супом, положил ложки, поставил стаканы, распечатал десертные тарелки, на которых лежали бутерброды с сыром, не забыл о салфетках.

— Поедим, пока не остыло? — предложил он.

Новейшие допросные техники рекомендуют начинать слушать подозреваемого сразу же. Йона, в отличие от большинства коллег, относился к этой рекомендации со всей серьезностью.

Сейчас он старался заставить Ульрику сказать как можно больше — так, чтобы она вдруг поняла, что утаивать остальное уже бессмысленно.

Йона отложил ложку и посмотрел на Ульрику.

— Вкусно.