Зеркальный лабиринт. Выход есть всегда

Давно позабыл Иван о хорошем воспитании. Стал он с циниками — циником, с чревоугодниками — чреву угождал, с выпивохами — выпивал, только что с блудодеями не блудил. Держался чьими-то молитвами, но об этом не догадывался. Думал, что сам по себе такой устойчивый.

— И для меня субботний вечер и воскресное утро — святы! — Лизин нежный голосок неожиданно стал железным. Но она тут же смягчилась. — Пойдем, Ванечка, а то в кино опоздаем.

«Ого, — подумал Иван, — а девушка-то не цветок, а орешек. Как бы зубы не поломать».

«Не буду пока с Ваней о вере говорить. Буду за него молиться, в записочках поминать. Слава Богу, что он крещеный!» — решила Лиза.

В любви Иван Лизе признался сразу. Сердце подвело, и он проговорился раньше намеченного времени. Вырвалось из него признание, просто выскочило при одной из встреч. Сказал Ванюша заветные слова и замер — что любимая ответит? А Лизонька так спокойно сказала: «И я тебя». Что еще влюбленному надо?

Правда, девушка надеялась, что любимый ее замуж позовет, но тот промолчал. «Подожду, не все сразу. Господь всегда все к лучшему управляет, — остудила она свои надежды. — Любить-то я Ивана люблю, а знаю плохо. Надо нам подольше повстречаться».

Между тем ум Ивана изо всех сил боролся с сердцем против его выбора. «Лиза — девушка непрестижная, у нее даже статуса нет. На презентациях, вернисажах, на закрытых вечеринках и прочих богемных мероприятиях ею не похвастаешь — не модница, не пьет, не курит. К тому же — умная. Всех насквозь видит», — внушал ум сердцу.

«Зато у нее добрые глаза необыкновенного фиалкового цвета, и смотрит она на Ванюшу, а не в его кошелек. Ни одного нищего на улице не пропустит, всем милостыню подает», — защищало сердце свою избранницу.

«Подумаешь, добрая, — злился ум, — эдак она все Ванино непосильным трудом нажитое добро голытьбе хитрющей раздаст. Ивану нужна такая жена, чтобы жил он с ней, как на острие ножа. Тогда у него адреналин будет вырабатываться, а это положительно скажется на творчестве. Сейчас такие в моде».

«Адреналин для меня вреден, — пугалось сердце. — Не нужен Ване адреналин. Ему жена нужна, чтобы детишек рожала, дом вела, чтобы за ней, как за стеной».

«Какая жена? Кто сейчас женится? — ужасался в свою очередь ум. — Надо для себя жить, а когда надоест, можно и наследником обзавестись. Но только после пентхауса, парочки шикарных авто и коттеджа в Испании. Как раз годам к тридцати пяти».

«Нет, любительница шикарной жизни так долго рядом с Ваней не выдержит. Либо она его угробит раньше времени, либо разорит», — печалилось сердце.

«Ничего, сдюжит наш Ванек. Он скоро к своему наполеоновскому плану приступит. На нем, если повезет, можно столько заработать! С волками жить — по-волчьи выть! Раз Ваня в центровой обойме крутится — должен быть, как патрон».

«А еще умом называешься, — удивлялось сердце. — Ты что, не знаешь, что патронами стреляют? Они, между прочим, после этого разрываются».

«В тусовке народ вращается, как в русской рулетке. Может, и пронесет. Зато опять-таки адреналин», — дразнился ум. Ему нравилось наблюдать, как сердце сжимается от страха.

«Зато Лиза похожа на Ванину маму!» — выдвигало сердце свой главный аргумент. И тут ум ничего возразить не мог. Против мамы он был бессилен. Иван любил маму, даже когда его совесть спала. Такое странное у него было устроение.

Наконец настал тот день, когда Иван воплотил в жизнь свою мечту и нарисовал… черный треугольник!

«У Малевича — “Черный квадрат”, а у Молевича — “Черный треугольник”!» — думал он, с восторгом глядя на свой шедевр. Огранив его в золотой багет, он показал шедевр Петру.

Тот, глядя на картину, долго молчал, потом глубокомысленно захмыкал, потом начал ндакать, затем почему-то расчихался и изрек:

— Это — черный треугольник.

— Я и без тебя знаю! — закричал Иван, не выдержав. — Что ты о нем думаешь?

— Я не Пифагор, чтобы думать о треугольниках, — хмыкнул Петр. — Глубокий черный цвет, равные стороны. Можно детям в школе показывать — как наглядное пособие. Пифагоровы штаны во все стороны равны.

— Ты что не понимаешь, что это — шедевр?! — трагическим шепотом спросил Иван.

— Конечно, брат, шедевр, — хлопнул Петр друга по плечу. — Ты, главное, так не волнуйся. Хочешь, я за пивом схожу. Обмоем картину.

— Шедевр пивом? — у Ивана отлегло от сердца. — У меня для этого случая французский коньяк припасен. Кстати, завтра выставляю «Черный треугольник».

— И где состоится вернисаж?

— В Лизиной галерее. Снял там зал на сутки. Огромные деньги выложил, но сам понимаешь, для представления этой картины нужна особая обстановка.

— А почему всего на сутки? Аренда такая дорогая?

— При чем здесь аренда, — небрежно махнул рукой Иван. — Картина уникальная. Я думаю, что многие захотят ее купить.

— Какова цена твоей геометрии? — пряча усмешку, поинтересовался Петр.

— Еще не решил. Хочу устроить аукцион прямо в зале. Как тебе идея? — задрал Иван голову, но друг промолчал.