Зеркальный лабиринт. Выход есть всегда

В зеркале, в которое он старался смотреться как можно реже, отражалась конопатая физиономия с круглыми серыми глазками под короткими бровками домиком. Из-за этих бровок выражение Ваниного лица было постоянно удивленным. А когда он пытался сурово нахмуриться, как тот ковбой в рекламе джинсов, лицо его становилось виновато-изумленным, будто само себе удивлялось и одновременно просило прощения непонятно за что. Мужественный подбородок и высокие скулы тоже отсутствовали. Зато имелся нос картошкой. Про фигуру и говорить нечего. Отец Ивана был маленьким, сухоньким и узкоплечим. Сын в него пошел. А насчет портмоне… Любому разумному человеку понятно, что переживать в семнадцать лет об отсутствии денег — глупо. Однако Иван думал иначе.

«С твоим талантом можно миллионы со временем заработать», — утешали в один голос Ваню родители. «Со временем я не хочу. Это вы могли всю жизнь копить на телевизор и еще раз на телевизор, а у моего поколения другие приоритеты. Нам надо все сразу и как можно быстрее, — отвечал тот. — Сейчас все в кредит берут, деньги не копят. Только, чтобы кредит дали, надо сначала на хорошую работу устроиться, а для этого необходимо высшее образование получить».

Подумали мать с отцом, прикинули, посчитали и решили, что еще смогут сына потянуть.

За высшим образованием отправился Иван в Московскую художественную академию. Посмотрела приемная комиссия его работы, прибавила к ним звучную фамилию — «Неужели опечатка? А вдруг родственник того самого?» — и приняла юношу на обучение.

Мать, чтобы сынок смотрелся и питался не хуже других, со спицами совсем срослась. Дома вяжет, в гостях вяжет, даже на ходу вязать примерялась, но не смогла петли считать. Отказалась от этого безумства.

Соседка, баба Валя, ее варежки и носки на станции реализовывала.

Муж от супруги не отставал. Помимо основной работы пошел ночным сторожем на стройку, сыну на краски и кисти зарабатывать.

В общем, тянули родители деточку изо всех сил. А сил становилось все меньше. Первым сдался отец. Ваня учился на втором курсе, когда тот заработал в холодной сторожке воспаление легких и умер.

Без отцовских дивидендов нашему студенту туго пришлось. А тут и мать без приработка осталась: руки так заболели, что не смогла спицы держать. «Артрит, — сообщила ей знакомая врачиха. — Завязывай с вязанием». Мать шутку не оценила. Заплакала. «На какие шиши Ванечка высшие знания будет получать?»

А у Ивана опять во вкусах перемены. «Супрематизмом на хлеб с икрой не заработаешь», — как-то сообщил он Петру за чашкой кофе в студенческой столовке, заправив за ухо прядь длинных, с трудом отращенных волос. Петр тоже поступил в академию. Учился он на скульптора и мечтал превзойти самого Микеланджело, считая, что давно упокоившийся мастер будет ему завидовать. Впрочем, у сегодняшней молодежи такая каша в голове, что это неудивительно. Жениться Петр планировал на девушке с состоянием, несмотря на то, что был гол как сокол.

А чему здесь удивляться? Ведь и большинство барышень в наши дни стремятся выйти замуж за людей богатых или за их сыновей, невзирая ни на что. А ведь в этом «что» таятся порой такие вещи, на которые не только необходимо взирать — бежать от них надо, забыв про подарки и небрежные слова любви. Я не утверждаю, что у нас все юноши и барышни меркантильные и недалекие. Есть и другие, и я даже знаю, где их искать. Но об этом я расскажу потом. Если вы меня спросите.

— Так чего же ты хочешь, друг Горацио? — выказал Петр свою образованность в ответ на Ванины слова.

— Хочу стать копиистом. Копии у меня всегда хорошо получались. Кроме того, есть у меня одна идея, — Иван понизил голос. — Если она осуществится, то будет у меня и квартира в Москве, и машина не самая дешевая. Представляешь, еду я по Садовому кольцу на «Понтиаке» в белом костюме от Гуччи, на руке — золотой «Ролекс»? Девицы так и падают мне под колеса. И про мою внешность они сразу забудут.

— Не боишься, что они про тебя самого забудут? Будут помнить только о машине и часах, — засмеялся Петр. Будут говорить: «Познакомилась с мужчиной в костюме от Гуччи, на “Понтиаке”». Как выглядит — не помню». А знаешь, что марка «Понтиак» происходит от слова «понт»?

— Шутка с бородой, — отмахнулся Иван. — Ты, кстати, тоже можешь делать копии статуй.

— Нет, это не для меня, — напыжился Петр. — Я буду свою Афродиту ваять. Такую, чтобы лучше ее в мире не было!

— Все в нашем мире уже было. И твоя Афродита тоже, — у Ивана иногда получалось пофилософствовать.

— Моей — не было, — заупрямился молодой скульптор.

На этом и разошлись.

***

Вскоре Иван действительно начал хорошо зарабатывать, копируя картины. Вопросов заказчикам не задавал, лишнего не болтал, и пошла по столице о нем молва как о надежном художнике-копиисте.