Зеркальный лабиринт. Выход есть всегда

В последний раз она шла по Городу, прощаясь с дорогими ее сердцу местами, а он смотрел на нее сквозь слезы, падавшие солеными каплями ей на лицо. «Не плачь, — утешала его мысленно Мария, — я знаю, что настанет время, и ты станешь еще прекраснее. И твои горожане будут любить друг друга и тебя всем сердцем!»

В этот же вечер, забрав с собой все картины, Мария уехала.

***

Горожане проснулись от страшного грохота и бросились к окнам. Многие, видя происходящее, столбенели от ужаса. Такого урагана в городе еще не бывало! Шквальный ветер рвал провода, словно взбесившийся пес. Деревья и даже бетонные столбы ломались, словно спички, облицовочная плитка домов шрапнелью летала по улицам. Несколько резких порывов — и невидимые могучие руки принялись срывать крыши. Машины, трамваи, автобусы — весь транспорт — перекатывались по дорогам, словно пустые консервные банки. Со всех концов Города раздавались взрывы. Только что спокойная Река, внезапно ощетинившись, с невероятной скоростью пошла на Город. Люди, живущие в центре, забрались на крыши, но там свои жертвы ждал ураган, сдувая их, как воздушные шарики. В дальних районах новые дома-небоскребы складывались внутрь, погребая под собой тысячи жителей.

Неотделимый от жителей Город страдал от невыносимой боли, умирая вместе с людьми. Но он знал, что ничего изменить уже нельзя. Беды не случаются с людьми просто так.

***

Через несколько дней Река вернулась в свободные от гранита берега. Города больше не было. Холмистая равнина, иссеченная дорогами, напоминала объемный топографический макет. От зданий не осталось не только камней, но и пыли. Ничто не напоминало о том, что когда-то на этом месте жил прекрасный многомиллионный Город.

Измученная природа отдыхала. Прохладный ветерок закручивал на Реке легкие кудряшки. Стояла звенящая тишина.

А над невидимыми престолами церквей и соборов стали хорошо слышны ангельские голоса, славящие Бога…

Черный квадрат

Жил в подмосковном городке мальчик. Имя у него было самое обыкновенное — Иван, а вот фамилия — Молевич — лишь одной буквой отличалась от фамилии личности, известной всем в искусстве, — Казимира Малевича.

Понятно, что с такой фамилией у Ивана была одна дорога — в художники. Впрочем, талантом его Господь не обделил. С детства у мальчика были замечены способности к рисованию. Особенно хорошо у него получалось срисовывать разные картинки.

Родители увлечению сына не препятствовали, напротив — всячески поощряли, надеясь, что их фамилия в сочетании с Ваниными способностями выльется в творения, которые в будущем прокормят не только сына, но и их самих.

Когда Ванюша подрос, мать, Марья Петровна, стала возить его в художественную школу.

Столица красовалась в двух часах езды на электричке от их городка, поэтому матери пришлось уйти с работы. Но чего не сделаешь ради знаменитого будущего единственного ребенка!

В дороге Ваня читал и делал уроки, а мать вязала. Так и мелькала спицами — то носки свяжет, то варежки.

Талантливого и воспитанного ребенка в школе приметили. Особенно он нравился старой учительской гвардии. «Иван Молевич — не чета сегодняшним ученикам. И на занятиях он внимательно слушает, и мобильный телефон у него на уроках выключен. Всегда и поздоровается, и “спасибо” скажет, и “пожалуйста”. И рисует не абстрактную абракадабру, а классические пейзажи, букеты и натюрморты», — ставили они Ваню в пример другим ребятам. А будущему художнику ой как нравилось, когда его хвалили.

А что тут такого, скажите, пожалуйста? Кому похвалы не нравятся?

Подростком полюбил Иван писать этюды в старых, доживающих последние деньки московских двориках. Особенно ему нравилось рисовать пейзажи с древними церквушечками с позолоченными или деревянными маковками. Как-то особенно спокойно становилось на душе у юного живописца, когда рядом была церковь. Правда, внутрь он никогда не заходил, любовался снаружи.

Однажды летом (было тогда Ивану лет шестнадцать) поехал он с другом и однокашником Петром на этюды в Троице-Сергиеву лавру. Случилось это в великий праздник Успения Божьей Матери.

Так совпало, что вошли молодые люди в знаменитую обитель под праздничный колокольный перезвон. С удивлением они увидели, что на службу стекается множество народа: женщины и девицы разного возраста, мужчины всех мастей — и состоятельные господа, и люди победнее, и вовсе неимущие, их-то ни с кем не спутаешь. Стариков было совсем мало. Но что больше всего Ивана поразило, так это молодежь: модницы и скромницы, студенты и парни рабочей масти — все шли молиться.

— Может, и мы в церковь зайдем? — Петр легонько ткнул товарища локтем в бок. — Давай хоть посмотрим, как там внутри.

— Да что мы увидим? — отмахнулся тот. — Народу — не продохнуть. В другой раз зайдем. Пошли лучше место для этюдов выбирать.

Так и прошли друзья мимо храма. Петр расположился под огромной елью напротив собора, а Иван устроился на ступенях колокольни.

Солнышко стало припекать. Ветер разогнал тучки, и золотые купола с крестами засверкали так, что глядеть на них приходилось прищурившись.