Зеркальный вор

Этот глаз до сих пор не перестает его удивлять тщательностью проработки самых мелких деталей: розовые сосудики на белковой оболочке, тоненькие линии на темно-серой радужке. Окулист в Бетесде потрудился на славу. Кёртис почти ничего не помнит из временно́го отрезка между ездой по колдобинам к югу от Гнилане и слепым испуганным пробуждением в Ландштуле — и абсолютно ничего не помнит о самом инциденте. Кое-что из бывшего позднее слегка проясняется: долгая задержка на взлетной полосе в Рамштайне, когда он сквозь дурман от обезболивающих препаратов пытался выяснить, почему их самолет не поднимается в воздух. «Мы не взлетаем, комендор-сержант, потому что никто не взлетает. Федералы приостановили полеты всех бортов, военных и гражданских, в воздушном пространстве Штатов… Нет, сэр, причин я не знаю. Такого еще никогда не случалось». В ту пору казалось, что его мир рушится безвозвратно и ничто уже не будет таким, как прежде. Собственно, так и получилось. Но он с удивительной легкостью забыл детали того, что именно переменилось, забыл все обстоятельства получения травмы, а теперь частенько забывает и об ограниченности своих зрительных возможностей.

Он смачивает физраствором присоску и, сжав резиновый шарик, прикладывает ее к роговице. Затем большим пальцем отводит нижнее веко, тянет присоску — и глазной протез падает в его влажную левую ладонь.

Поместив протез в бокал и залив его пероксидом, он снова раздвигает пальцами веки, чтобы проверить состояние светло-коралловой глазной полости. А с полки под зеркалом, сквозь пузырьки пероксида, на него глядит протез: тонкий, загнутый, твердый, со сглаженными концами почти треугольной формы — как отполированный драгоценный камень.

Он промывает физраствором глазницу, когда из спальни доносится мелодия его мобильника. Вытирая лицо, Кёртис идет на звук. Дисплей показывает незнакомый ему местный номер. Пару секунд он колеблется, вспоминая слова Аргоса о телефонах, а потом нажимает зеленую кнопку.

— Слушаю, — говорит он.

— Кёртис, это Вероника. Где ты сейчас находишься?

Ее голос звучит на фоне внешнего шума, идентифицировать который Кёртису не удается.

— У себя в номере, — говорит он. — А что?

— Слушай, я только что говорила со Стэнли. Он сегодня прилетает из Атлантик-Сити.

— О’кей, — говорит Кёртис после небольшой паузы.

— Он пообщался с Деймоном. Этот твой приятель сейчас в полной заднице. Из «Точки» его вышвырнули с треском, а теперь еще, как я слышала, полицией штата получен ордер на его арест. Пока не знаю точно, в чем там дело, но Стэнли скоро будет в Вегасе, и он хочет с тобой встретиться.

В трубке из посторонних шумов выделяется голос, объявляющий о посадке на рейс и напоминающий о правилах безопасности: стало быть, она сейчас в аэропорту. В противоположном конце комнаты свет вечернего солнца под углом проникает в окно и золотит несколько футов левой стены. А в спальне уже становится темновато, и Кёртис включает ночную лампу рядом с кроватью. В тот же самый момент раздается писк факса, и аппарат начинает принимать послание.

— Кёртис, ты еще там?

— Да, я здесь.

— Я позвонила в неудачный момент?

— Нет, все нормально, — говорит Кёртис, подходя к факсу и берясь пальцами за край выползающего оттуда листа. — Послушай, ты не могла бы перезвонить мне на городской номер? В смысле, на номер отеля.

— Извини, уже нет времени. Самолет Стэнли приземляется через пять минут. Так ты сможешь с ним встретиться или нет?

Листок с факс-посланием в руке Кёртиса исчеркан так густо, что черного здесь больше, чем белого. По всему периметру тянутся завитушки, словно кто-то «расписывал» новую шариковую ручку с дешевым стержнем. Но при более внимательном рассмотрении они оказываются тошнотворным анатомическим месивом из вагин и пенисов с яичками, размотанных кишок и расколотых черепов с обильно вытекающими мозгами. В каждом из углов страницы изображено глазное яблоко с тянущейся от него ниточкой нерва — вроде воздушного змея с хвостом. А в центре всего этого находится собственно послание: «ЙОПАНЫЙ ПРИДАТЕЛ».

— Само собой, — говорит Кёртис, — я готов с ним встретиться. Где и когда?

— В «Живом серебре». Уолтер предоставит нам номер. Поезжай туда прямо сейчас, назови портье свое имя, и он даст тебе карту-ключ. А если мы уже будем на месте, тебя сразу проводят в номер.

— Я буду там раньше вас, — говорит Кёртис.

Он смотрит в окно, сминая в кулаке послание Деймона. Над Мак-Карраном снижается самолет, — возможно, как раз в нем сейчас находится Стэнли. На стене рядом с плечом Кёртиса купается в остатках солнечного света репродукция картины, большинство расплывчатых деталей которой теряются за отблесками, но зато некоторые другие проступают отчетливее. Так, в нижнем углу можно разглядеть контуры какого-то морского чудища, которого Кёртис не замечал ранее.

— Ты опять пропал, Кёртис? — зовет Вероника. — Есть еще одна просьба.

— Да, конечно.

— Ты не прихватишь книгу Стэнли? Думаю, он будет рад получить ее обратно.