Зеркальный вор

— А кто же еще, дурья твоя голова? Видишь, сколько крови стекло с палубы? Там было пиршество каннибалов, не иначе… — Купец сердито сплевывает в набегающие волны. — Кто-нибудь должен сообщить старой развалине Чиконье, что невеста-море наставляет ему рога с самим дьяволом, а мерзкие отродья этой парочки вовсю резвятся у наших берегов.

Гривано разворачивается и покидает причал. Впереди труппа акробатов-цыган устраивает представление на фундаменте строящейся тюрьмы. Гривано пробирается через толпу, минует аркады Дворца дожей и подходит к двум огромным колоннам на Пьяцетте. Между ними разместились пять игорных столов, где азартный люд трясет глиняные кубки и бросает кости под надзором распорядителей в масках. К каждому столу тянется очередь из городских обывателей и приезжих селян. Новое здание библиотеки Сан-Марко заметно сузило Пьяцетту, превратив ее в подобие ущелья, по всей длине которого сейчас тянутся ярмарочные ряды. От прилавка к прилавку снуют зеваки и покупатели: коренастые крестьянки с Террафермы; немецкие пилигримы, запасающиеся провизией на пути к Святой земле; новобрачные в серебристых вуалях и шелковых платьях. Собравшись с духом, Гривано ныряет в эту толчею.

Гротескная роскошь, выставленная напоказ! Шкатулки с изысканной гравировкой, расписные вазы и статуэтки. Изобилие парфюмерных продуктов: порошки в пакетиках, эссенции во флаконах, ароматные шарики в специальных футлярах. Карманные молитвенники по соседству с гравюрами непристойного характера. Шпалеры с узорами из фальшивого жемчуга. Обувные и галантерейные прилавки ломятся от товаров: башмаков, гребней, шляп, чулок и прочего. Продавцы красок для волос взвешивают размолотые пигменты, насыпая их аккуратными кучками. Золотых дел мастера, медники и жестянщики завлекают клиентов фигурами фантастических зверей, прямо на месте создавая их из фольги и проволоки. Перед лавками оружейников темные личности с пустыми глазами придирчиво выбирают кинжалы, проверяя их остроту. Греки торгуют кожей, ломбардцы — тканями, славяне — шерстью.

Следуя вдоль рядов, Гривано внезапно осознает, что он только что на несколько минут совершенно забыл о своей миссии, ослабил мысленный контроль над хитросплетением интриг, полностью занимавших его в последнее время. И в эти недолгие минуты он действительно являлся тем, кем выглядел: вальяжным господином, совершающим покупки. Подобное случалось с ним крайне редко со времени прибытия в этот город несколько недель назад, а возвращение к реальности всегда сопровождалось тревогой — как у человека, который вдруг вспомнил об оставленном где-то кошельке. Но сейчас Гривано вдруг приходит в голову, что он в наименьшей степени подвержен риску именно в таком раскрепощенном состоянии: присматриваясь к товарам на ярмарке, развлекая своих покровителей из семейства Контарини, дискутируя на разные отвлеченные темы с учеными мужами. Притворство не может быть разоблачено, если человек не притворяется. Интересно, сможет ли он когда-нибудь забыться — то есть выбросить из головы перечень своих измен и вымыслов — до такой степени, что встретит нападки разоблачителей самым искренним и неподдельным изумлением?

Перед входом в собор появляются два маттачини и, раскручивая пращи, начинают метать в гуляющих «бомбы» из яичной скорлупы с мускусной начинкой. Люди с криками подаются в стороны. Воспользовавшись просветом в толпе, Гривано быстро огибает лоджетту перед колокольней и выходит на основную часть площади. Это место он особенно часто и отчетливо, вплоть до мелких деталей, представлял себе на протяжении двадцатилетних странствий; трудно даже поверить, что они с Жаворонком когда-то провели здесь всего лишь несколько дней. Воспоминания о площади Сан-Марко служили ему чем-то вроде маяка в самых разных жизненных ситуациях, помогали справляться с душевным смятением и преодолевать трудности. Но, наконец-то вернувшись сюда, он с удивлением обнаруживает массу несовпадений между реальностью и своей памятью, которая все эти годы невольно подстраивалась под воображение, что-то преувеличивая, что-то меняя, а что-то и удаляя совсем. И сейчас он очутился не в том самом городе своей давней мечты, а в похожем на него месте, где мечта не стала явью, но и не исчезла, постоянно давая знать о своем призрачном присутствии.

Уже завершая круг по площади, он с опозданием замечает, что здесь стало просторнее. Старый гостиный двор для паломников был снесен — его место заняло пока еще недостроенное здание Новой прокурации в этаком вычурно-классическом стиле, — и в результате трапециевидная площадь несколько раздалась в ширину. И сейчас на этом обширном пространстве публике представлены изделия наилучших местных мастеров. Вот стекольный ряд: дельфины в прыжке, вздыбленные драконы, извивающиеся змеи, целая стеклянная армада под всеми парусами. Гривано подходит поближе, чтобы полюбоваться миниатюрным замком из разноцветного стекла — с алыми флагами на башнях, примыкающей зеленой рощицей и крепостным рвом, в котором пузырится золотистое вино.