Зеркало для героев

Вик смахнул со лба испарину. Долгие двадцать секунд он пытался сосредоточиться, но это не удавалось — разочарование было слишком велико. Мобилизоваться, в конце концов приказал он себе. Сосредоточиться!

— Нарва.

«Засчитано. Минута пошла!».

В третьем раунде жребий выпал на соотечественника, Дениса Савельева из Мурманска. Сильные стороны — ловкость, находчивость, эрудиция. Слабые — мощь, меткость, выносливость.

— Внимание, — объявил тогда ведущий, — сейчас мы огласим вид единоборства, и пусть победит сильнейший! Итак — поэтическое соревнование! Каждому из соперников предстоит сочинить четверостишие о любви — экспромт. Победит лучшее. Десять минут, время пошло!

Вик выиграл этот раунд с ходу, потому что любовный катрен был им давно уже сложен. Влюбился он вскоре после того как окончил школу. С первого взгляда влюбился, безнадёжно и напрочь. Девушку звали Мариной, была она единственной дочерью крупного чиновника из городской мэрии. Ещё была она смешлива, общительна и чудо как хороша. Долго морочить Вику голову Марина не стала и после пары скоротечных свиданий со всей деликатностью объяснила, что бедность пускай и не порок, но уж точно не предмет для гордости, поэтому Вику лучше подыскать кого-нибудь под стать себе.

Той же ночью он написал первые в своей жизни стихи. Неумелые, пафосные, но от сердца. Наутро порвал их и отправился в вербовочное агентство.

Одурманенный ядом потери, летящим в крови,
И не помня, как в горные выси взлетает душа,
Из-под пыльных обломков пропащей, пропавшей любви
Я едва выбираюсь, не зная, как жить и дышать.

Я убил его, навязчиво думал Вик, безотрывно глядя на мёртвого Дениса, которого поспешно укладывали на носилки. Убил бесчестно, исподтишка, заготовленным впрок стихом. Несостоявшаяся любовь нежданно-негаданно обернулась оружием. Кинжалом в спину…

— Антверпен.

«Засчитано. Минута пошла!».

Набережные Челны, Ньютон и Новый Афон. Держать! Нальчик — было, Николаев — было. Ногинск — было. Ну же, ну!

— Ницца, — за пять секунд до срока нашёл новый ход Вик.

«Засчитано. Минута пошла!».

В четвёртом раунде были бои без правил. И ловкий, вёрткий парень из Йоханнесбурга со смоляной кожей, идеально ровными белыми зубами и навыками прирождённого уличного бойца. Вик был крупнее и выше на полголовы, но противник проворнее и резче. Бой длился без малого полтора часа. Истошно орали с трибун жаждущие смертоубийства зрители. Ринг качался, ходуном ходил под ногами. Саднили сбитые в кровь костяшки пальцев, и расплывалось, будто в туманном мареве, чёрное, ставшее беззубым лицо. И сквозь это марево, сквозь вязкий, удушливый воздух Вик, собрав последние силы, нанёс сложенными в замок кулаками последний удар — в переносицу, сверху вниз.

Он наверняка был таким же, как я, озираясь, пока брёл к раздевалке, беспорядочно думал Вик. Способным, дерзким, отчаянным, приученным с детства пробивать себе путь кулаками. И я его… Своими руками…

Держать! Держать запас. Нью-Йорк — было. Новокузнецк — было. Назарет — было. Нью-Йорк — да было же, чёрт возьми! Вик чувствовал, что начинает уставать. Держать! Выносливость и упорство — его самые сильные стороны, его главные козыри. Детская игра, в итоге которой — смерть, длилась вот уже третий час. Противник наверняка устаёт тоже — его ответы уже не так быстры, Вик успевает получить передышку всякий раз, когда передаёт ход. Держать! Пять секунд осталось. Три. Две. Одна…

— Никополь!

«Засчитано. Минута пошла!».

В пятом раунде рубились на саблях, в шестом — били футбольные пенальти. Когда объявили единоборство седьмого, Вик понял, что обречён. Предстоял покер, в который он не играл ни разу, а правила едва помнил. Противник, стриженный наголо крепыш из Далласа, в открытую потёр руки и подмигнул зрителям.

Вик проигрывал. Раз за разом он делал неудачные ставки, стопки фишек перед ним неуклонно редели и уменьшались в размерах. Когда на сторону противника перейдёт последняя, борьба закончится. А с ней и жизнь.

В продолжительной игре шансов нет, проиграв очередной пот, осознал Вик. Противник методично и уверенно добивает его. Остаётся лишь одно — форсировать игру, взять за горло карточную удачу.

— Ва-банк, — бухнул Вик после очередной раздачи, демонстративно не глядя в свои карты. — Иду на всё!

Противник спасовал, дилер раздал карты по новой.

— Ва-банк! Ещё раз ва-банк! Ещё!

На пятой раздаче техасец уравнял ставку и резко перевернул свои карты рубашками вниз. Два чёрных короля, насупившись, глядели на восьмёрку с шестёркой червей у Вика в руке. Зрители повскакали с мест и в ожидании замерли.

— Шансы семьдесят девять на двадцать один в пользу королей! — раскатисто грохнул ведущий.

Техасец победно улыбался. Вик обречённо замер. Ему почудилось, что напротив сидит, осклабившись, смерть.

— Удачи, — бросил дилер и одну за другой стал вскрывать карты стола.