Зеркало для героев

— Что ж… Хороших специалистов по психическим расстройствам у нас тут нет, но в данном случае базовых медицинских знаний достаточно. Оба неизлечимо больны. Майор не осознаёт действительности — у него тяжёлая форма шизофрении, по всей видимости — последняя стадия. Сержант пока относительно вменяем, но его состояние ухудшается с каждым днём… Сколько они там просидели?

Полковник вздохнул.

— Без малого восемь лет.

— Это ужасно, — доктор поднялся, заходил по помещению. — Как это случилось?

Полковник опустил голову.

— Стыдно сказать. Остров, клочок земли в океане размером с… в общем, за пару часов можно кругом обойти. В десяти милях от Германского Самоа. Там был разбит полевой лазарет для британских подданных: больных и раненых пароходами свозили со всей Полинезии. При лазарете стоял гарнизон, а точнее — некое его подобие. Решением парламента ветеранам из офицеров и особо отличившимся нижним чинам перед отставкой позволили провести несколько лет на отдыхе, можно сказать — на курорте. Так что были там три батареи с прохудившимися орудиями, пулемётная рота с машинами образца полувековой давности, ветхий парохват, пара-тройка списанных стимеров. Когда началась война, германцы первым делом врезали по ним. Расстреляли с броненосцев, практически прямой наводкой. Размолотили всё подчистую, а потом с аэропланов бомбами добивали. Там был ад, мы не думали, что кто-то мог уцелеть. А потом… — полковник запнулся, — потом про них забыли. Пока шла война, было не до них. С её окончанием не до них стало.

— Не до них, значит, — задумчиво повторил врач. — Что они потопили?

— Австрийское торговое судно, трёхпалубный пароход. Следовал в Японию, отклонился от курса по причине неисправности в котле. Капитан решил пристать к берегу для ремонта, судно вошло в бухту, и вот…

— Много жертв?

— Хватает, — полковник кивнул. — Знаете, есть во всём этом одна странность, господин доктор. Очень существенная странность, её необходимо прояснить. Я хотел бы поговорить с ними.

Врач криво усмехнулся.

— С майором говорить бесполезно. У него в голове смешались времена, люди, правительства… Он считает, что на троне до сих пор её величество королева Виктория, выражает желание встретиться с сослуживцами, которые давно уже на том свете, рвётся командовать, стрелять, защищать… В общем, не стоит его беспокоить. Вы можете поговорить с сержантом Чиверсом, но помните: у него перманентная депрессия и неконтролируемые приступы внезапного бреда.

— Меня это устроит.

— Что ж… Я велю санитарам держаться поблизости.

* * *

Сержант Чиверс, ссутулившись, сидел на госпитальной койке и угрюмо смотрел в пол. С минуту полковник молча глядел на него. На потопленном пароходе три десятка жертв, моряков и пассажиров. Австрийцы требуют экстрадировать виновников в Вену, там их ждёт быстрый суд. И расстрел.

— У меня есть к вам вопрос, сержант, — мягко проговорил полковник.

Чиверс безразлично пожал плечами.

— Я уже ответил на все вопросы, сэр.

— У меня особый вопрос. Вы говорили, что расстреляли судно вдвоём, в четыре руки. Полицейского детектива этот ответ удовлетворил. Но меня — нет. Огонь из шести орудий вдвоём вести невозможно. Тем более, из не слишком надёжных орудий. А одной или даже двух паровых пушек явно недостаточно, чтобы нанести повреждения, приведшие к затоплению цели.

Сержант долго, уставившись в пол, молчал.

— Что с нами будет? — глухо спросил он наконец.

Полковник замялся, затем сказал твёрдо:

— Будь моя воля, я представил бы вас к награде и позаботился о том, чтобы вы оба достойно провели остаток своих дней. К сожалению, это не в моей власти. Но клянусь: я сделаю для вас всё возможное, всё, что от меня зависит.

Сержант вскинул на посетителя взгляд.

— У меня осталась жена, сэр, — тоскливо сказал он. — Там, на острове. И Дик Бриггс. Я сам похоронил его, своими руками. И остальных похоронил, всех. А Эвелин не сумел, я не нашёл её, только её башмачок. Я хотел бы вернуться, сэр. Туда, к ним.

— Я понимаю, — полковник сочувственно кивнул. — И всё же. Кто потопил пароход?

Чиверс подался вперёд. Пару мгновений смотрел собеседнику в глаза, пристально, оценивающе, будто решал, можно ли ему доверять.

— Так они же, — выдохнул он наконец. — Они все. Старикашка… Виноват. Господин майор дал приказ, и они встали в строй. Капитан Хейворт. Лейтенант Донован. Сержант Бриггс. И остальные.

* * *

— Вы удовлетворены? — доктор скрестил на груди руки.

Полковник с отсутствующим видом глядел в окно.

— Я сегодня же дам телеграмму в Англию, — ответил он невпопад. — У меня есть личные связи в Лондоне, я задействую их все. Этим несчастным необходима помощь.

Доктор скептически усмехнулся.

— Им ничем не поможешь. Они неизлечимы, оба. Война для них не закончилась, они так и остались жить в том, другом мире, где продолжают стрелять, убивать и хоронить убитых. Они бредят войной, взять хотя бы сержанта. Он…

— Достаточно, прошу вас, — прервал полковник. — Сержант Чиверс не бредил. Я думаю, он сказал правду.

* * *