Зеркало Иблиса

— Если бы все было так, как вы говорите. Увы, годы не идут мне на пользу. И если бы не дети… — Гиммлер покачал головой. — Я не видел своих внуков уже год! Страшно подумать, как они, должно быть, изменились.

— О, мне в этом смысле несколько легче. Мой сын работает в дрезденском исследовательском центре. Приезжает довольно регулярно. А дочери сейчас где-то в Польше, но должны прибыть сегодня к ужину. — Сказав это, Замке чуть не прикусил себе язык. Какого черта он упомянул дочерей в присутствии Гиммлера, который очень тяжело переживал трагедию, случившуюся с его дочерью Гудрун. Девушка погибла семь лет назад во время восстания на востоке.

— Да… — Гиммлер печально смотрел на площадь перед трибуной. — Это великолепно, семья за большим столом. Иногда я жалею, что пошел в политику. Это так расшатывает семейные узы… Но такое уж было время. Сейчас об этом мало кто помнит. Вы помните?

— Я? — У Замке внезапно поплыли перед глазами разноцветные круги. Лицо стало неметь. Он помотал головой, чтобы развеять туман. — Конечно… Страшная разруха, инфляция, голод… Люди так ослабли, что умирали от тех болезней, от которых сейчас можно вылечиться в один день. Да и тогда это не было бы проблемой, если бы не цена пенициллина на черном рынке… Страшно. Валютные долги, курс доллара, который поднимается до обеда и еще больше поднимается после обеда на бирже. Большая заслуга… Тот надзиратель в лагере, где я…

— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Гиммлер.

— Да, да… — Замке вдруг стало жарко. — Конечно. Все хорошо, просто сегодняшнее солнце… Оно так… Жарко…

— Эй, там! — Гиммлер махнул кому-то за спиной. — Моего личного врача! Живо! Ваше лекарство? Где оно?

— Тут… — Замке начал хлопать себя по карманам. — Тут… Было…

Ноги его подкосились. Он стал заваливаться на спину. Гиммлер подхватил его, осторожно усадил в кресло. Со всех сторон подбегали люди, и кто-то седой в белом халате уже расстегивал на груди рубашку.

— Она пуста! — Гиммлер держал в руке пустую скляночку от нитроглицерина. — Она пуста, Замке! Доктор, быстро…

Замке захрипел. Холодная игла воткнулась в его руку, но поздно… Поздно…

Дальнейшее потонуло во всепоглощающем пламени, которое разгоралось в грудной клетке.

Темнота вдруг упала с сияющего голубого неба и накрыла Юлиуса Замке.

30

А когда наступит их срок. Аллах ведь видит Своих рабов.

Коран. Йа Сын. 45

Он открыл глаза от сильной, режущей носоглотку до самого мозга вони.

— А! — все, что смог сказать Юлиус, откидывая голову подальше от ватки, которую держал у его носа Ягер. — Уберите!

— Очнулся, — совершенно спокойно констатировал факт Людвиг Ягер, рассматривая ватку с нашатырным спиртом. — Еще бы. Соединение хлора. Похожей штукой мы травили англичан под Ипром.

— Это не очень хорошо кончилось… — прохрипел Замке.

— Не важно, — отмахнулся Ягер и неосторожно понюхал ватку. — Ох…

— Вы нас сильно напугали, профессор, — донесся до слуха Замке голос Фрисснера. — Если бы не Богер… Мне трудно сказать, чем могла бы кончиться эта афера.

Замке приподнялся и с чьей-то помощью сумел сесть.

Он сидел на заботливо расстеленной палатке. Возле второго в колонне грузовика. Судя по следам, которые протянулись от злополучного оазиса, его волокли. Кстати, марева, которое привлекло их внимание, уже не было. Оно рассеялось в раскаленном воздухе, его всосали бездонные пески, его унесло сухим ветром. Теперь только многочисленные следы и раздавленный чахлый кустарник напоминали о существовании феномена, описанного в шестом веке Музаффаром Хаммади.

— Готов признать вашу правоту, Людвиг, — сказал Фрисснер. — Я был неправ, разрешив профессору исследовать это… явление.

Ягер пожал плечами:

— Я не собираюсь оспаривать ваших решений, штурмбаннфюрер. Это ваш выбор, и вам не за что извиняться.

— Ну что вы, господа?.. Это совершенно неопасно. Я склонен думать, что это своего рода удивительная галлюцинация, своеобразный мираж, обусловленный близостью песчаной бури. Такие явления не редкость… А где Макс? — Спросил Замке, рассеивая муть в голове.

— Тут… — Фрисснер чуть отодвинулся, и Юлиус увидел осунувшееся лицо Макса Богера.

— Вы что-нибудь видели? — От этого вопроса лицо Богера еще больше вытянулось и глаза словно бы запали внутрь черепа. — Скажите? Вы видели?

— Я ничего не помню… — сказал Макс прочистив горло. — Как чем-то ударило. Темнота кругом. Вы мне на руки упали, я и потащил вас назад… Упал. Мне кажется, что вы правы, профессор, мираж. Там было очень жарко… Какой-нибудь тепловой удар…

Он отвел глаза.

— Вы как будто из воздуха вывалились, — с сомнением сказал Фрисснер. — У меня создалось впечатление, будто вас тут не было.

— На что это было похоже снаружи? — спросил Замке.

— Ну… Словно вас свет поглотил. И эта пелена вас полностью скрыла. А вы? Вы что видели? Там, внутри…

Замке иронически улыбнулся:

— Светлое будущее. Я потом как-нибудь расскажу… Я устал… Красивые иллюзии! Наверное, не стоит придавать им значения.