Зеркало Иблиса

Фрисснер вышел наружу и хотел сказать что-то еще, но его буквально оттолкнул Муамар. Араб встал на пороге хижины и принялся чертить в воздухе рукой какой-то непонятный сложный знак, повторяя его еще и еще раз.

Кое-кто из солдат перекрестился, а Обст тихо выругался.

— Колдун хренов, — проворчал, подходя, Каунитц. Он так и не бросил найденный ремень, и его свисающий конец чертил песок.

— Не мешайте ему! — резко сказал Фрисснер, когда штурмбаннфюрер Ягер сделал шаг в направлении араба. Ягер не повиновался, и тогда капитан схватил его за рукав и развернул.

— Что вы себе позволяете?! — оскалился штурмбаннфюрер.

— Не мешайте ему, — уже тише повторил Фрисснер. — Он знает то, чего не знаем мы. Вы можете сказать, от чего умерли эти люди?

— От жары, жажды, голода… От чего еще можно умереть в пустыне?

— Смотрите сюда, штурмбаннфюрер. — Каунитц рывком подхватил свисавшую флягу, отвинтил колпачок, наклонил ее, и на песок потекла прозрачная струйка. — Почти полная.

— Лучше спросите проводника, не может ли здесь быть заразной болезни или еще чего-то, от чего следует держаться подальше.

Фрисснер заметил, что все еще сжимает в пальцах ягеровский рукав, и отпустил его. Быстро переговорив с Муамаром и получив в ответ несколько знаков явно отрицательного характера, штурмбаннфюрер вернулся и сообщил уже более мирно:

— Он дал понять, что опасности для нас нет.

— Нужно осмотреть здесь все более тщательно. Я хочу понять, что мог здесь делать английский отряд. Это более чем странно, — сказал Артур и махнул рукой, подзывая боязливо жавшихся к грузовикам остальных солдат.

Всего они обнаружили девять тел, среди них — одного майора. Никаких опознавательных знаков, никаких документов. Оружие валялось здесь же, равно как и нетронутые боеприпасы. Значит, местные тут ни при чем и даже не появлялись в деревеньке, иначе стащили бы все, что плохо лежит.

Запасы продуктов, не слишком обильные, но достаточные для еще нескольких дней пути, обнаружились в той хижине, куда поначалу вошел Фрисснер. Чай, сахар, сгущенное молоко, мясные и рыбные консервы… На полу, неподалеку от мертвеца, валялась корешком вверх раскрытая книга Фрисснер поднял ее, стряхнул песчаною пудру. Бернард Шоу, «Пигмалион». Издано в Бирмингеме в 1934 году. Никаких экслибрисов, библиотечных печатей, только выведенная каллиграфическим почерком монограмма «A.G.» в правом верхнем углу титульного листа. Хмыкнув, Фрисснер спрятал книгу в свою полевую сумку — он сам не знал, почему, читать по-английски он умел не так уж хорошо. Наверное, ему просто не хотелось оставлять эту мизерную часть цивилизации, европейской культуры, среди этого дикого пекла.

Воду, обнаруженную в двух больших канистрах, решили не брать — мало ли что может в ней обнаружиться. А вот консервы погрузили в один из грузовиков, туда же уложили найденные «стэны» и боеприпасы.

— Почему мы их не похоронили? — спросил Замке, когда машины отъехали от мертвой деревеньки. Ягер пожал плечами и отвернулся, показывая, что беседа ему не интересна. Фрисснер уклончиво ответил:

— Времени не было… Непредвиденные остановки — совсем не то, что нам нужно сейчас.

— Это не слишком человечно, — заметил ученый.

— Это нормально. Это война, господин Замке.

— Меня интересует, что с ними случилось, — сказал Богер, не отрывая глаз от дороги, вернее, от еле заметной полосы среди песков. — Они словно забились в эти чертовы хижины, чтобы там умереть. Умереть среди мешков еды и литров воды.

— Отец писал о чем-то подобном… я сам раньше о таком не слышал Он ссылался на рассказы караванщиков из Сирта и Серделеса, которые со страхом говорили о Том, Чьи Глаза Высохли.

— Что это еще такое? — поразился Богер.

— Насколько я мог понять, некое злобное пустынное создание, преследующее путников. Караванщики имеют свой особый фольклор, и созданиям мрака там уделено значительное место.

— Не хватало нам только созданий мрака, — хмыкнул Богер. Машина подскочила на бугорке, что-то загремело в багажнике, Фрисснер ударился коленом о ручку двери. — Но картина была и вправду жуткая.

— Особенно меня поразила та хижина, где мы нашли пять тел. — Замке поежился. Фрисснер кивнул — у него перед глазами тоже стояла груда трупов в углу, словно люди перед смертью лезли друг на друга, пытаясь спрятаться за телами товарищей… Отчего они погибли, так и не удалось выяснить. Только один — майор — застрелился, его «байярд» лежал рядом на полу. Когда произошла трагедия, тоже не представлялось возможным определить. Мумификация — даже здесь процесс длительный, к тому же для нее необходимы особые условия, а обычно трупы в Африке раздуваются и разлагаются еще быстрее, чем где-либо… Чем дольше Фрисснер размышлял, тем отчетливее складывался в его голове жуткий образ чего-то, что пришло из пустыни и высосало из этих людей жизнь, выпило ее по капле, как влагу, точнее, вместе с влагой.

Повстречайся он с этим маленьким британским отрядом, случилась бы перестрелка. Погибли бы его солдаты, погибли бы англичане. Казалось бы, судьба играла на стороне Фрисснера, но лучше уж честный бой, чем такие вот страшные загадки.