Зеркало наших печалей

Он одарил сестру Сесиль обаятельной улыбкой, чтобы выиграть время. Не короткий миг, отделяющий вопрос от ответа, а тот «безразмерный» отрезок времени, который мужчины и женщины готовы дарить понравившемуся человеку. Очарованность, пусть и ненадолго, побеждает недоверчивость, и мы откладываем на потом попытку понять, почему усомнились.

Интонация сестры Сесиль не была насмешливой, он уловил в ее голосе сомнение в своем… персонаже. Прозвенел звоночек тревоги.

Этот предупредительный знак всякий раз означал одно и то же: пора готовиться к бегству. Он не понимал одного: почему это случилось так скоро, они с сестрой Сесиль знакомы всего день…

45

Рауль тащил Габриэля на спине добрую сотню метров, потом выдохся и опустил на землю.

– Черт побери, мы сделали этих придурков!

Он огляделся, не веря своим глазам, и снова закинул Габриэля на плечо.

– Нечего прохлаждаться, вперед, приятель!

Габриэль все еще не пришел в себя, его тошнило, раненая нога отнималась. Он бы охотно остался лежать на земле в ожидании смерти.

Немецкая эскадрилья не расстреливала дорогу, это были не бомбардировщики, а разведчики. Но зачем они пикировали, зачем летели над землей на бреющем полете? Хотели напугать и без того обезумевших от страха беженцев? Все может быть. Вряд ли кто-то понимает, в чем смысл этой войны.

Метров через триста за деревьями показалась дорога, и Габриэль ужаснулся: они вернулись туда, откуда пришли! Где-то поблизости лежат в кювете мертвый Доржевиль, молодой коммунист и другие расстрелянные.

– Давай, старший сержант, залезай внутрь.

На обочине стоял грузовичок с брезентовым кузовом, на котором было написано какое-то итальянское слово: Рауль помнил, что капитан с пистолетом, аннамиты и запыхавшийся аджюдан появились через несколько минут после того, как они прошли мимо этой машины.

– Возвращаться сюда нелогично, – сказал он, подсаживая Габриэля в кузов. – Им и в голову не придет искать нас тут, они наверняка решат, что мы будем пробираться к Луаре.

Габриэля клонило в сон, и он едва слушал, а Ландрад наблюдал за дорогой через дыру в брезенте.

– Отдохни, тебе это пойдет на пользу, – велел он Габриэлю, и тот провалился в сон.

Он помнил, что утром просыпался и снова заснул, а теперь был в грузовике один.

Габриэль не без труда повернулся на бок, подтянулся на руках и выглянул наружу. Светило солнце, беженцев стало меньше. Сработало правило случайности, согласно которому элементы распределяются гроздьями и во времени, и в пространстве. По дороге идут сотни людей, потом на несколько часов она пустеет, а через какое-то время поток снова наполняется. Машин не было, остались только велосипедисты. Наверное, бензин закончился раз и навсегда.

Заметив колонну военных грузовиков, Габриэль распластался на дне кузова. Машины были французские, значит у армии топливо есть. Куда они направляются, почему едут вдоль Луары? Он вдруг вспомнил слова Рауля: «Оставайся здесь, я прогуляюсь…» Боже… Их чуть не пристрелили на обочине. Рауль ударил капитана, они сбежали, так что если их поймают, сразу расстреляют, а этот болван Ландрад отправился «на прогулку»! Они же не туристы на отдыхе! Асфальт дрожал под колесами. «Что будет со мной, если Рауля арестуют? – подумал Габриэль и сразу устыдился своих мыслей. – Ведешь себя как шкурник! Он тебя спас, а ты если о чем и беспокоишься, так только о своей жалкой жизни…»

Габриэль огляделся. Бо́льшую часть кузова занимал буфет в стиле Генриха II. Воистину, люди – странные существа: спасаются бегством и тащат с собой мебель! Джутовые мешки мародеры вспороли, коробки опустошили, ящики разломали, забрав все ценное.

Он чувствовал, что нога отекла (крови на бинтах не было), и размотал повязку. Ничего хорошего он не увидел: рана нагноилась. Габриэлю стало страшно, и в этот момент раздался голос Рауля:

– Нам повезло, я раздобыл кролика. Целого кролика, слышишь меня? Ты чего расклеился? Очнись и утешься! Я принес кролика!

Габриэль понял, что проголодался. Когда они ели в последний раз? Теперь понятно, почему он так ослаб. Но кролик…

– Как мы его сварим? – спросил он.

Рауль расплылся в улыбке:

– Забудь, старина, кролика больше нет, он его сожрал, целиком!

Габриэль высунул голову наружу.

– Представляю тебе Мишеля, – сказал Ландрад.

Рядом с ним сидел огромный пес серой масти с белым пятном на груди, толстым черным носом и розовым языком сантиметров тридцати в длину… Весил великан не меньше семидесяти килограммов.

– Благодаря кролику мы с Мишелем подружились, я его угостил. Теперь мы неразлучны, правда, малыш?

– Но мы могли бы…

– Знаю, знаю, жрать хочется до невозможности, зато я сделал доброе дело и кое-что тебе принес. Давай, посмотри!

На дороге стоял широкий деревянный ящик на железных колесиках с рекламным лозунгом на боку, сделанным синими буквами: «Мое мыло – это Монсавон!»[73] Габриэль понял замысел товарища, заметив, что грудь Мишеля обвязана веревкой.

– Если господин барон соизволит…

И они отправились в путь: Рауль Ландрад на своих двоих, Габриэль – в ящике из-под мыла и Мишель в упряжке. Рауль распевал во все горло: