Зеркало (СИ)

Увы, Сашка им не воспользовался, потому что его нервы оказались куда лучше моих. Он пришел в себя очень быстро, позвонил своему адвокату (который тут же пообещал засудить меня за хулиганство) и вышел из ментовки следующим же вечером. Правда, далеко мой дорогой братец не ушел, потому что машина, на которой он ехал в аэропорт в Пермь, попала в аварию: врезалась в припаркованный у обочины бензовоз и сгорела практически дотла вместе с ним.

— Не вздумай себя винить. Мы тут ни при чем, — сказал Василий, когда мы садились в его Крузак, чтобы ехать домой после опознания.

— Уверен?

— Не надо было обманывать бритоголовых братков из Перми. Они страсть как не любят, когда их за дураков держат.

— Думаешь, Сережа постарался? Он был очень недоволен, когда узнал, что я Алексей, а не Александр.

— Все может быть. А может и не быть. Мы этого никогда не узнаем. Особенно, если спрашивать не будем.

— Мы не будем.

…

…

Я сидел посреди кровати, обняв подушку, и не знал, то ли плакать, то ли смеяться, потому что как только (ближе к полуночи) мы приехали домой, Василий сошёл с ума.

— Никуда не уходи, я скоро вернусь, — сказал он и развил бурную деятельность.

Выгнал всех (абсолютно!) из дому (и даже из парка!). Закрыл все двери изнутри (на засовы!). Вырубил электричество (во всем доме!) и финальным аккордом отключил телефоны.

— Василь, что ты творишь? — рассмеялся его хищно-задумчивому виду я, когда он закончил разглядывать парк у дома в армейский бинокль (видимо, проверял, есть там кто живой или нет).

— Думаю, надо в спальню топор нести или нет.

— Зачем тебе здесь топор?!

— Затем, — отложил в сторону бинокль и скользнул на кровать Василий. Отобрал подушку, подхватил меня за шею, под голову ладонью. Коснулся губами моих губ и сказал мрачно-решительно: — Если хоть кто-нибудь помешает нам заняться любовью, я его этим топором в капусту нашинкую.

— Я тебе помогу, — сказал я, мгновенно заводясь как незнамо что и…

— Пацаны! Еб твою… А че в доме света нет? Эй. Бля… Людии! Ау! Вы куда все подевались?!

— Блять, да что же это?!

— Это пьяный в дугу дед Михей, который дрых там, где я его не заметил, — простонал Василий, но в этот раз Я не собирался сдаваться.

Перевернул любимого на спину, избавил от одежды и разделся сам. Решительно уселся на его бедра и еще более решительно поцеловал. Он смял меня в своих сильных ручищах и тихо-тихо прошептал:

— Лешка… Правда, что я буду у тебя первым?

— Правда, — все-таки смутился я.

И утонул в нежности, любви и безусловной преданности, наполнивших бездонные зелено-голубые глаза Василия, с головой. Отдал себя ему на поругание, лишился, наконец, девственности и насладился процессом сполна, невзирая на мат, грохот падающей мебели и стоны шарахающегося по дому в полной темноте старого, пьяного, недобитого, но крайне упорного привидения.

— Пацаны! Хватит мучить бедного старика! Выпустите меня отсюда!!!

17.05.17

====== Пы.Сы ======

Комментарий к Пы.Сы Бонус)

Пы.Сы.

Струйка пота крадется среди холмов и ложбин четко прорисованных мышц спины мощного золотоволосого парня, склонившегося над пахом потрепанного демонами, двуликого, но от этого еще более беззащитного и прекрасного ангела, упершегося затылком в подушку и вцепившегося в волосы того, кто терзает его бело-розовое восторженное естество губами, языком и чуткими пальцами, которые скользят вниз, массируют звенящие удовольствием яички и ныряют в растянутый за несколько дней, наполненных сумасшедшим сексом, анус. Находят заветные бугорки ничем не замутненного счастья.

— Василь… Пожалуйста…

— Все, что захочешь, зайка…

Ангел не открывает глаза, подчиняясь золотоволосому гиганту во всем.

Чувствует его бешеное желание нутром и тянет его за волосы к себе ближе, чтобы

слизать каплю пота с пульсирующего истеричной жилкой виска;

накрыть его рот жадными губами;

позволить хозяйничать в своем;

пройтись по спине и плечам ногтями, наказывая за медлительность;

обхватить ногами за шею. Вздрогнуть. Расслабиться.

— Зайка… пожалуйста…

— Все, что захочешь, Василь…

И в который уже раз поверить: полностью и безоговорочно.

Принять. Поймать ритм. Куснуть за плечо, ускоряя. Открыть глаза.

Стереть с виска золотоволосого каплю пота.

Посмотреть вверх и застонать вслух от накатившего эстетического удовольствия.

Зеркало на потолке не знает, что такое стыд, совесть и уж тем более скромность, а потому показывает ангелу все, что он хочет видеть: неостановимые крепкие бедра, игру мышц рук и спины, золото волос, в которые запускает пальцы. Капли на загорелой коже. Даже конопушки, солнечной россыпью живущие на широких плечах любимого мужчины.

Золотоволосый приподнимается, а потом и вовсе устраивается на коленях, не прекращая сводящего с ума плавного движения внутрь и наружу. Открывает взгляду ангела остальное: пальцы на бело-розовом напряженном члене, отпускающие его и медленно ползущие по молочно-белому стройному телу к розовым соскам, а от них выше, к ключице, шее, кадыку, подбородку и губам.