Зерна граната

Луиза не ответила. Нелегко нести бремя кровного долга. Тяжко и спасенному, и спасителю, если только осталась у них на донышке хоть капля совести.

Через дорогу раздались визгливые женские вопли. Грязь все же оказалась на белых простынях и игривых панталонах с желтоватыми кружевами, прямо на том месте, которым сидят. Несчастная, подобрав юбки, бросилась вслед за детьми, грозя им всеми карами небесными.

– Ты уже собрала барахло?

– Было бы что собирать, – хмыкнула Луковка и неожиданно призналась: – У меня никогда не было много вещей.

– Странная ты девка, Луиза Спегельраф.

Из душного нутра «Пуха и перьев» вывалился, повиснув на косяке, Фабиан. Несмотря на ранний час, он был пьян как матрос. За месяцы, проведенные в Иберии, маркиз обзавелся южным загаром, конским хвостом и живописно рассеченной бровью (что бы он там ни трепал, это был всего лишь след от ветки, прилетевшей в лицо).

– Господа висельники в полном составе! – заорал он на всю улицу.

Крепкое местное пойло из подгнивших абрикосов делало его развязным и неприятным до крайности. А может, дело было в страхе.

– Проспись, Дюпон. – Луиза чуть толкнула его в грудь и нырнула в помещение. Пусть Нильс утихомиривает маркиза сам.

Внутри не было никого из банды Венделя, только сам он сидел за стойкой Пилар. Сеньора Менендез, мурлыкая, до блеска натирала стаканы уксусом. Скрип стоял чудовищный. Она не скрывала своих надежд, что, если банда покинет Фиеру – когда покинет, – у ее заведения дела пойдут в гору. А сын? Что сын! Он уже мужчина и вполне способен позаботиться о себе.

На шее Венделя, перечеркнув вязь татуировки, висела завязанная пижонским узлом белая веревка.

– Сними ее, – потребовала Луиза и потянулась было забрать страшное украшение, но брат, не глядя, перехватил ее руки. – Я тебя прошу, это ужасно!

Вендель взглянул на сестру, и глаза его были трезвы.

– Столичным модницам не оценить местных изысков…

Она скривила губы и оперлась на высокую стойку локтями, привалившись спиной.

Это случилось неделю назад, хотя они ждали чего-то подобного уже давно. Алькальду, видимо, надоело ходить по канату милости властей, местного Дона и еще множества заинтересованных сторон. А потому сеньор Мартинез решил выжить со своих земель хотя бы одну из проблем. Его послание прозвучало на языке, понятном всем иберийским бандам: альгуасилы принесли в «Пух и перья» обувную коробку, в которой были две тонкие белые веревки. Это означало – «убирайтесь из города, или я перевешаю вас и ваши семьи». Посыльный добавил, что у них десять дней на сборы.

И семь уже прошло.

Когда посыльные покинули «Пух и перья», Вендель вынул из коробки одну из веревок и под общее улюлюканье повязал себе на шею.

– Признаю, это было храбрым жестом. Так ты вселил в своих людей веру, что еще не все кончено и ты готов вести их за собой. Ты был таким… – Луиза прищелкнула пальцами, подыскивая нужное слово. – Бесшабашным. Но теперь это попахивает отчаянием. Подумай о жене, она напугана! Сними!

Вендель отбил и второй ее выпад.

– Ты уже закончила рисовать? – поинтересовалась Пилар.

– Да, закончила. Как просохнет, надо будет залакировать, иначе долго не протянет. Краска вздуется и опадет хлопьями.

– Жаль, что тебя уже не будет, – вздохнула женщина. – Надеюсь, малыш Тони не испортит твою работу.

Уже завтра. Лу знала, видела, что Вендель, как и она, терзается сомнениями. Имеет ли он право так рисковать собой и другими? Имела ли она право пользоваться теми списками, из которых брала для Белого Дьявола наводки на грузы? В этой стране права были у тех, кто не боялся ими пользоваться.

Но каким бы сильным ни казался Дьявол, алькальд был могущественнее. И поезд, груженый заокеанским серебром высочайшей пробы, был нужен им как воздух.

Уже завтра был запланирован их последний налет в предместьях Фиеры, а на следующий день они покинут Берег Контрабандистов. У Венделя был план. По крайней мере, он так утверждал, и все верили. Дело было не в безусловной преданности его людей, но в том, что, если он их подведет, остаток его жизни будет крайне мал и мучителен.

Коней еще на рассвете вывели из конюшен и отвели к Косой скале, где в пещере было их потайное убежище. Туда отвозили награбленное, пока ему не находился покупатель; там отлеживались раненые, чтобы не выковыривать пули из мяса в городском лазарете; оттуда им предстояло начать новый путь, новую жизнь вне Фиеры. В пещеру уже увезли дюжину полуавтоматических карабинов, присланную все тем же таинственным доброжелателем, что передавал расписания поездов и сведения об их охране.

Передавала.

У Луизы с каждой неделей росла уверенность в том, что это было дело рук Чайки. Но, как она ни силилась выследить подругу, та ускользала, оставляя за собой только запах раскаленного металла и шлейф тонких духов.

Как бы то ни было, каждый раз, когда банда возвращалась в крови, своей и чужой, с добычей, Луковка утешала себя мыслью, что помогает Чайке. И наверняка у нее есть веские причины, чтобы оставаться инкогнито.