Зет

Префект же, напротив, все больше и больше нервничал. Ведь на него падет ответственность за попытки сорвать митинг. Эти сволочи, бандиты, подонки, собравшиеся сегодня на площади, чтобы освистать Зет, явно переборщили. «Им нельзя давать слишком много воли, — подумал он, — а то они сядут нам на голову». Результаты были налицо: хотя хулиганов оттеснили назад, образовав перед дверьми клуба свободное пространство, они продолжали бесноваться. Они стали просто невменяемы, и теперь приходилось сдерживать их. Генерал не отвечал за то, что могло произойти при выходе коммунистов на улицу. На Генерала не возлагалась ответственность за соблюдение порядка и законов. Что бы ни произошло, виноват прежде всего окажется он, Префект. И, пораскинув своим куцым умом, он решил, что ему следует принять некоторые меры, предписываемые уставом жандармерии, например послать несколько офицеров, чтобы они пригнали необходимое количество автобусов со стоянок на Вардарской площади и у министерства. Тогда сторонники мира смогут спокойно уехать отсюда. Он побаивался крепких парней, собравшихся в клубе, бетонщиков, грузчиков, которых не так-то легко запугать. Если они вступят в драку, то произойдет настоящее кровопролитие. А ведь разделаться хотели не с ними.

— Сволочь Зет! Заплатишь за Пападопулоса!

— Вон из Греции!..

— Зет, ты умрешь!

20

Джип, в котором сидел младший лейтенант жандармерии, двинулся с площади, где проходил митинг, и помчался с бешеной скоростью. Через три минуты он был на Вардарской площади. Диспетчерская будка стояла напротив конной статуи полководца. Диспетчер был занят своим делом: готовил путевые листы предстоящих автобусных маршрутов.

— Вы должны передать мне все автобусы, имеющиеся у вас в наличии, — открыв дверцу, сказал ему младший лейтенант и вылез из джипа.

— В наличии у нас нет ни одного автобуса, — уныло посмотрев на него, ответил диспетчер.

— Я вижу одни, а вон другой.

— Первый отправляется через две минуты. — И, засунув свисток в рот, он дал сигнал отправления.

Водитель, сидевший на улице вместе с кондукторами и еще одним водителем, удивленно взглянул на свои часы и потом закричал диспетчеру:

— Чего торопишься, Мицос?

— Поезжай, поезжай! — И диспетчер махнул ему рукой.

— Ваши документы. Неповиновение офицеру жандармерии во время исполнения служебных обязанностей.

— Господин младший лейтенант, я не могу предоставить вам ни одной машины. Давайте позвоним по телефону главному инспектору движения. Что он прикажет, то я и сделаю.

— Вы понимаете, что такое военная реквизиция? А мы сейчас все равно что на войне!

Диспетчер снял очки и с любопытством посмотрел на офицера. «Не иначе как спятил», — подумал он.

Между тем водитель, бросив на землю недокуренную сигарету, занял свое место за рулем, нажал на рычаг, закрывающий автоматически обе двери, и автобус тронулся.

Младший лейтенант вне себя от возмущения сделал ему знак остановиться и тут же приказал шоферу джипа догнать автобус и задержать его. Пассажиры запротестовали.

— Мы спешим домой. Уже девять часов!

Диспетчер позвонил главному инспектору.

— Господин инспектор, — сказал он, — сюда прибыл офицер жандармерии и хочет реквизировать все автобусы. У меня только два, и один из них уже отправлен.

— Уступи ему, Павлос. Ко мне тоже явился капитан жандармерии и забрал четыре автобуса. Им, видно, они нужны позарез.

— Хорошо, один я ему дам. Второй не могу.

— Высади пассажиров и отдай оба. А потом измени немного расписание, чтобы не было большого окна.

Диспетчер положил трубку и вышел из стеклянной будки. Помахав рукой водителю, чтобы он открыл ему переднюю дверь, он влез в автобус и попросил пассажиров выйти, сказав, что этот рейс «по непредвиденным обстоятельствам» отменяется, и те, кто успел взять билеты, должны сохранить их для следующего рейса. Кое-кто поворчал, посетовал, что это, мол, не дело. «Вот, были бы трамваи!».

И все в конце концов вышли. Лишь один пассажир, слепой нищий, не тронулся с места; он стал наигрывать на аккордеоне «Пусть кудри твои будут спутаны» и снял кепку, чтобы собрать подаяние.

— А ну, дядя Костас, вылезай, — обратился к нему диспетчер. — Все уже сошли. Вылезай и ты.

— Твои документы, — потребовал у нищего младший лейтенант.

— Зайдите завтра, тогда покажу. Я всегда тут.

Водители и кондуктора заняли свои места в автобусах,

младший лейтенант сел в джип и, приказав водителям следовать за ним, поехал к клубу. Пустые автобусы с погашенными фарами, проносящиеся по темным улицам, были похожи на огромные тухлые пасхальные яйца, и люди на остановках, поеживаясь от холода, видели, как они мчались мимо них и исчезали вдали, словно обманчивые видения. Примерно то же самое ощущали пассажиры, оставшиеся ждать следующего автобуса на Вардарской площади.

Полицейский джип возглавлял колопну. Доехав до Профсоюзного демократического клуба, автобусы пристроились к четырем другим; все шесть машин, вытянувшиеся в ряд, напоминали притихшие заводы, покинутые рабочими. Водители и кондуктора вышли на улицу посмотреть, что происходит, и ужаснулись при виде страшного зрелища.