Зет

— Сторонники мира пришли сюда как свободные граждане и так же уйдут. У них нет основания удирать в автобусах.

Теперь Хадзис понял, какую ловушку готовил им префект полиции: набившись в автобусы, люди, лишенные возможности обороняться, жестоко пострадают при нападении. Однажды был уже такой случай, он помнил отлично. А может быть, без всякой задней мысли Префект считал, что так он скорей обеспечит безопасность участникам митинга? Как бы то ни было, но после отказа вождя Хадзис почувствовал облегчение.

Обернувшись, он увидел, как из дверей клуба небольшими группами выходят люди, словно через предохранительный клапан понемногу просачивается пар, чтобы уберечь котел от взрыва. По двое, по трое сторонники мира покидали клуб и расходились по улицам. Регулировали клапан полицейские, неизвестно зачем задерживавшие выход людей из здания.

Зет и его спутники направились к гостинице, которая находилась на другой стороне площади, наискось от того места, где они стояли. В глубине улицы Гермеса неярко освещенная церковь святой Софии напоминала бонбоньерку на королевской свадьбе. Один из адвокатов взял Зет за руку. Хадзис шел позади, держась чуть левее. Вдруг он увидел, что несколько парней в черных свитерах угрожающе приближаются к ним. Зет их тоже заметил, резко отстранив своего спутника и повернувшись спиной к гостинице, он закричал какому-то воображаемому представителю власти:

— Опять они! Почему вы их не задерживаете? Куда смотрит полиция?

В ту же секунду со стороны гостиницы из-за угла пулей вылетел грузовичок. Человек, стоявший в кузове, ударил Зет какой-то тяжелой палкой по голове. Пошатнувшись, Зет упал. Грузовичок подмял его под колеса и еще с полметра протащил за собой по асфальту, обагрившемуся кровью.

— Позор!

— Держите его!

— Заметьте номер!

— Убили нашего Зет!

— Позор!

— Смерть убийцам!

23

Он шел из швейной мастерской, где работал подмастерьем, той мастерской, что против Караван-Сарая; нитки и обрезки материи прилипли к обшлагам его рукавов. Он направлялся к Новой улице Александра Великого, чтобы сесть в автобус, идущий до поселка Феникс, где он теперь жил.

Всего восемь месяцев назад обрел он наконец кров. И то благодаря своим покровителям. Правым он не был, но прикидывался правым, чтобы ему сделали предпочтение при распределении квартир в этом новом рабочем поселке, построенном возле Нейтрополя по пути на аэродром, по обе стороны от шоссе — гибельном месте для ребятишек. Но это его не смущало. Стандартные многоэтажные дома, обсаженные деревьями, были чистые, удобные. Ни у кого не было причин завидовать соседям. Итак, закончив в мастерской подшивать брюки, которые надо было на следующий день сдать заказчику, подмастерье спешил домой, как вдруг полицейский попросил его свернуть в сторону, на другую улицу.

— Но я тороплюсь на автобус!

— Идет митинг ЭДА. Прошу вас, у меня приказ никого не пропускать здесь.

Подмастерье повиновался. Он был благонадежным гражданином. Хорошо зная этот район, он мог и другим путем дойти до остановки. Он вышел на улицу Соломоса и, держась правой стороны, добрался до улицы Спандониса. Там в глубине он увидел стоявший грузовичок и позади пего несколько мопедов. В кузове грузовичка сидел какой-то мужчина. А впереди, образуя заслон, выстроились четыре человека, и невдалеке от них маячил младший лейтенант жандармерии и двое жандармов. Подмастерье шел, не обращая на все это внимания, и, когда он был уже в конце улицы, за его спиной вдруг раздался голос:

— Трогай! Чего сидишь? Они идут!

Он тотчас обернулся. По-видимому, это крикнул младший лейтенант, ближе всех стоявший к нему. И тут подмастерье увидел, как водитель нажимает на педаль, заводит громко фыркающий мотор, а выстроившиеся перед грузовичком люди, точно в балете, отпрыгивают в стороны, и машина с бешеной скоростью, которую может взять прямо с места лишь мотоциклист-акробат в цирке, мчится к перекрестку.

Вскоре раздался оглушительный шум, кто-то упал, потом послышались крики: «Позор! Держите его!»

Младший лейтенант, в ужасе схватившись за голову, сказал стоявшему рядом с ним жандарму:

— Что же это такое? Я и не представлял себе, что может стрястись такая беда!

Жандарм рассмеялся:

— Не стыдно тебе, тоже мне герой!

Подмастерье ничего не понял. Среди его клиентов было немало жандармских офицеров. Он с симпатией относился к ним, с удовольствием подгонял на них форму. До него дошло только, что грузовичок раздавил человека, но кто это был, он понятия не имел. И, припомнив поговорку: пойди потом докажи, что ты не верблюд, он бросился бежать сломя голову.

А на следующий день, прочтя в газете, кого убили, он пошел к Прокурору и дал показания о том, что слышал слова: «Трогай! Чего сидишь? Они идут!», добавив, что крикнувший это человек указал пальцем водителю грузовичка на намеченную жертву.

24

Он не понял, как это произошло. И знал наверно, что никогда не поймет. Такие минуты похожи на звезды, которые падают, оставляя после себя светящийся след, необъяснимый, как и их падение. Откуда берутся эти звезды? Где исчезают?