Zettel

529. Например, эти существа учатся считать, считать на бумаге либо устно. Но мы каким-то образом добиваемся, что они могут выдать результат умножения, просидев какое-то время в ‘задумчивой’ позе, молча и ничего не записывая. При рассмотрении способа, каким они обучились ‘считать в уме’ и всему, что этому сопутствует, картина напрашивается такая: процесс вычислений идет будто бы под поверхностью воды.

Разумеется, для различных целей нам приходится отдавать приказ такого рода: «Посчитай в уме!»; ставить вопрос: «Ты это посчитал?» или даже: «Как далеко ты продвинулся в вычислениях?»; и получать показания автомата: «Я уже посчитал…» и т. д. Короче, все, о чем мы говорим касательно вычислений в уме, также интересует нас, когда об этом говорят они. И что справедливо в отношении вычислений в уме, также справедливо для других форм мышления. А если кто-то из нас высказывает мнение, что должны же все-таки эти существа иметь какую-никакую душу, в которой происходили бы эти явления, мы поднимаем его на смех.

530. Эти рабы также говорят: «Когда я услышал слово ‘Bank’, оно означало для меня…..» Вопрос: Какая языковая техника стоит за таким высказыванием? Ибо все упирается в это. Чему мы их научили, как они применяют слово «означать»? И что мы извлекаем из их высказывания, ежели вообще что-то извлекаем? Ведь если мы ничего не можем с ним делать, оно будет интересовать нас лишь как курьез. – Представим себе племя человеческих существ, которым не знакомы сны и которые слышат наши рассказы о снах. Кто-то из нас приходит к этим не видящим сны людям и постепенно учится общению с ними. – Можно подумать, что они никогда не поймут слово «снится». Но вскоре они найдут ему применение. И очень может быть, что лекари племени заинтересуются нашими снами и извлекут из снов этих чужестранцев важные выводы. – Также нельзя сказать, что для этих людей «видеть сон» будет означать только «рассказывать сон». Ибо чужак будет использовать оба выражения, «видеть сон» и «рассказывать сон», и людям этого племени не будет позволено путать высказывание «я видел сон…» с «я рассказывал сон…..»

531. «Я допускаю, что ему мысленно представляется некая картина». – А мог бы я предположить, что некая картина мысленно представляется этой печке? – И почему это кажется невозможным? Разве для этого необходим человеческий облик? –

532. Понятие боли характеризуется тем, как оно функционирует в нашей жизни.

533. Боль занимает вот такое положение в нашей жизни, образует такие связи. (То есть: мы называем «болью» лишь то, что занимает такое положение в нашей жизни и образует такие связи.)

534. Только среди неких нормальных жизненных проявлений существует проявление боли. Только среди еще более широких определенных жизненных проявлений существует выражение грусти или симпатии. И т. д.

535. Если я и если кто-то другой можем представить себе боль или если мы лишь говорим, что можем сделать это, – как удостовериться, верно ли мы ее представили и насколько точно мы ее представили?

536. Я могу знать, что он испытывает боль, но я никогда не узнаю точную степень его боли. Здесь, следовательно, есть нечто, что знает лишь он, и его проявление боли не может передать мне этого. Нечто исключительно личное.

Он точно знает, насколько сильны его боли? (Не то же ли это самое, что сказать, будто он всегда точно знает, где находится? А именно здесь.) А разве заодно с болью дается и понятие степени?

537. Ты говоришь, что заботишься о стонущем, поскольку опыт научил тебя, что ты сам стонешь, когда чувствуешь то-то и то-то. Но так как на самом деле ты не прибегаешь к этому умозаключению, такое обоснование через аналогию мы можем опустить.

538. Нет никакого смысла говорить: «Мне нет дела до собственных стонов, поскольку я и так знаю, что мне больно» – или «поскольку я знаю, что чувствую боль».

Но, пожалуй, это верно: «Мне нет дела до моих стонов».

539. На основании наблюдения за его поведением я заключаю, что ему следует обратиться к врачу; но я не делаю таких выводов относительно себя, исходя из наблюдений над собственным поведением. Или, скорее, так: порой я это делаю, но не в аналогичных случаях.

540. Здесь будет подспорьем размышление над тем, что есть такой примитивный образ действия – поухаживать за другим человеком, полечить его больное место, но не собственное, – то есть обращать внимание на болевое поведение другого, равно как не обращать внимания на собственное болевое поведение.

541. Но что здесь пытается сообщить слово «примитивный»? Пожалуй, вот что. Такой образ действия является доязыковым: языковая игра основана на нем, он является прототипом образа мысли, а не результатом мышления.