Жаботинский и Бен-Гурион

Когда Бен-Гурион ушел из политики, он считал, что его прежние обязанности возложены на преемников, у которых достаточно сил, чтобы самостоятельно справиться с внутренними проблемами и внешними угрозами. Он воплотил юношескую мечту, наслаждался жизнью и с удовольствием выполнял обязанности члена кибуца, соответствующие его возрасту: пас овец, работал на метеорологической станции, читал книги и писал статьи. Что еще надо в шестидесятисемилетнем возрасте, как не наслаждаться старостью и нянчиться с внуками? Его жизнь так сложилась, что он почти не занимался воспитанием детей, но теперь у него появилась возможность уделить внимание внукам. Ранана, его младшая дочь, вспоминала, как будучи 80-летним стариком он приезжал из Сде-Бокера в Тель-Авив, чтобы привезти Ури, ее единственному сыну, яйцо всмятку, сваренное женой. Он был счастлив, когда ему удавалось самому накормить внука. В прежние годы, мотаясь между Палестиной, США и Англией, он мало времени уделял семье. Уйдя в отставку, он стремился восполнить перед ней свой долг — мужа, отца, дедушки.

С уходом Бен-Гуриона из политики характер взаимоотношений Шарета и Лавона не изменился, хотя оба отбросили от своей должности приставку «врио». Их продолжали раздирать личная неприязнь и разногласия по принципиальным вопросам безопасности и внешней политики государства. Лавон, как и Бен-Гурион, тяготел к авторитарному стилю руководства, был человеком действия, ратовавшим за активное силовое противодействие террористическим атакам, и был полной противоположностью Шарета. Их соперничество, начавшееся во время отпуска Бен-Гуриона, — каждый претендовал на роль лидера — разрослось до огромных масштабов, когда после отставки Бен-Гуриона в отсутствие властной и авторитетной руки они стали самостоятельно управлять государством. Взаимная неприязнь и личное соперничество завели конфликт между ними чересчур далеко. Их противостоянию содействовало то, что прежде пост министра обороны занимал Бен-Гурион, и эта должность считалась (и по сей день считается) второй по значимости в израильском правительстве. Считая себя вторым лицом в государстве, Лавон игнорировал мнение Шарета и зачастую не информировал его о своих действиях. Анархия способствовала ухудшению политического климата и привела к трагическим последствиям.

Внешняя политика — прерогатива МИД и премьер-министра — с уходом Бен-Гуриона сосредоточилась в руках Шарета, совмещавшего оба поста. Конфликтуя с ним, Лавон вышел за рамки полномочий министра обороны. При поддержке сторонников активного курса, генерала Моше Даяна и Шимона Переса, генерального инспектора министерства обороны, он начал самостоятельно планировать военные операции, не ставя в известность премьер-министра. Нередко Шарет узнавал о них только после завершения операции или из радиосообщений.

В июле 1954-го по настоянию Насера начались египетско-британские переговоры об условиях эвакуации британских войск из зоны Суэцкого канала. Военная разведка Израиля докладывала правительству, что с уходом англичан Насеру перейдет огромный военный потенциал: аэродромы, военные базы, оборонительные сооружения, склады оружия и боеприпасов — и, усилившись, он может начать войну.

Биньямин Джибли, руководитель военной разведки и близкий друг Лавона, разделявший его политику «жестких мер», решил любой ценой этому воспрепятствовать. Он задумал осуществить в Египте серию террористических актов, направленных против дипломатических представительств Запада и их культурных центров. Взрывы и поджоги должны были, по его мнению, продемонстрировать неспособность египетских властей обеспечить общественный порядок и заставить англичан из-за опасения грядущего неминуемого хаоса прервать переговоры о выводе войск. Диверсионная операция планировалась за спиной Шарета, даже нюхом не чуявшего о намерении Джибли дестабилизировать ситуацию в Египте. Лавон был информирован об этих планах, но приказа начать операцию не давал. Тем не менее вся ответственность лежала на нем. Джибли, привыкший к авантюрным и самостоятельным действиям министра обороны, проявил преступную инициативу и втянул страну в международный конфликт.

Операция военной разведки, начавшаяся в июне 1954 года, завершилась грандиозным провалом с губительными для Израиля внешнеполитическими последствиями. 6 октября все израильские газеты под крупными заголовками опубликовали переданное по каирскому радио выступление министра внутренних дел Египта, Захария Мухи эд-Дина, о раскрытии израильской шпионской сети.

Крупнейшая ежедневная израильская газета «Маарив» писала: