Жаботинский и Бен-Гурион

Шарет был категорически против преднамеренной лжи, которую он считал аморальной, но Бен-Гуриона эти «тонкости» не смущали. Он считал, что при определенных обстоятельствах, когда затронуты интересы государства, ложь оправдана. Выступая по радио, Бен-Гурион заявил:

«<Еврейские> поселенцы на границе Израиля <…> справедливо требовали от правительства защиты собственных жизней, и правительство Израиля снабдило их оружием и обучило их, чтобы они могли защищать себя. Но вооруженные силы Трансиордании не прекратили свои криминальные действия. В приграничных поселениях потеряли терпение, и после убийства матери и двух детей в Йехуде, поселенцы на прошлой неделе атаковали деревню Кибия… Все сожалеют и страдают, когда где бы то ни было проливается кровь, и правительство Израиля сожалеет о факте гибели невиновных людей во время акта возмездия в Кибии. Однако вся ответственность за это лежит на правительстве Трансиордании, которое много лет <…> поощряло грабительские и смертоносные атаки <…> против граждан Израиля». Никогда Бен-Гурион не сомневался в правильности этих действий, считая, что ложь во имя спасения человеческих жизней оценивается по другим меркам и морально оправдана.

Лавон, превысивший свои полномочия и отдавший приказ о проведении военной операции на территории суверенного государства без согласования с главой кабинета министров, был выведен из-под огня критики. Внутреннее расследование не было произведено, оргвыводы не были сделаны, и армейское руководство, единожды превысившее свои полномочия и оставшееся безнаказанным, рано или поздно вновь прокололось бы. Так оно и случилось. Вскоре чувство вседозволенности привело ко второму «делу Лавона» — в Израиле оно долгое время имело другое название, «Грязное дело», — имевшему трагические последствия.

Отставка

16 октября 1953 года Бен-Гуриону исполнилось 67 лет. Он не чувствовал в себе прежних сил, его раздражали внутрипартийные склоки и дрязги, непрекращающиеся конфликты в министерствах, в разрешении которых ему приходилось участвовать, необходимость лгать и выкручиваться после излишне суровой операции возмездия, проведенной с его молчаливого согласия. Эмоционально он был выпотрошен. Сознание того, что его миссия выполнена, заставило его через две недели после выхода из отпуска подать в отставку со всех занимаемых должностей. Для большинства израильтян, не только для членов Рабочей партии, это было подобно грому среди ясного неба. Несмотря на уговоры, он решил уйти. Старик, так четверть века его называли в партийных кругах, морально устал.

Первое пребывание Бен-Гуриона на посту премьера продлилось пять лет и восемь месяцев (точнее, 5 лет и 258 дней), с 14 мая 1948 по 26 января 1954 года. В эти годы, ставшие годами становления и выживания государства, у Израиля не было союзников — лишь в 1948 году страна ощущала поддержку СССР. Однако за короткий исторический период твердой рукой Бен-Гуриону удалось создать жизнедеятельное государство.

Его часто подвергали критике за, казалось бы, непоследовательные шаги. После его смерти (в 1973 году) Ицхак Навон, секретарь Бен-Гуриона, так пояснил поступки премьера, многим казавшиеся противоречивыми, аморальными и безнравственными (среди них был вопрос о репарациях): «Если бы меня спросили, на какой идее зиждились все деяния Бен-Гуриона, то я бы ответил одной фразой: обеспечить существование народа Израиля».

7 декабря Бен-Гурион выступил по радио с краткой прощальной речью. Через неделю, 14 декабря 1953 года, вместе с женой он переехал из Тель-Авива в пустыню Негев, в кибуц Сде-Бокер, в барак, построенный по его заказу. Это была его давняя мечта, на старости лет поселиться в Негеве. Формально он покинул пост через месяц, 26 января 1954 года, когда Шарет, исполнявший обязанности премьер-министра, официально вступил в должность. Полуторамесячная задержка с его утверждением была вызвана позицией Бен-Гуриона, не видевшего Шарета своим преемником. Три отпускных месяца, прежде чем заявить о намерении уйти из политики, он как будто присматривался, в надежные ли руки передает он страну. После теракта в Иехуде и ответной акции в Кибии, убедившись в очередной раз, что Шарет из-за нерешительного характера не может быть лидером государства, находящегося в состоянии необъявленной войны с соседями, он рекомендовал центральному комитету Рабочей партии выдвинуть на эту должность Леви Эшколя. Пост министра обороны он предлагал сохранить за Лавоном. Но…

Эшколь не решился возглавить правительство, и центральный комитет вынужден был создать комиссию из трех человек для тщательного отбора кандидатуры премьера. После длительных дискуссий комиссия отдала предпочтение Шарету (у него был внушительный послужной список и дипломатический опыт, к тому же остальные кандидаты взяли самоотвод) и убедила Бен-Гуриона поддержать этот выбор. С кандидатурой министра обороны проблем не возникло, центральный комитет согласился с рекомендацией Бен-Гуриона и оставил на этом посту Пинхаса Лавона.