Жаботинский и Бен-Гурион

Со стороны ситуация выглядела абсурдной. Политики обменивались взаимными обвинениями, правительство пало, страна находилась накануне новых парламентских выборов, а общественность так и не была ознакомлена с официальной версией событий, спровоцировавших политический кризис. В августе 1961-го состоялись выборы в Кнесет 5-го созыва. МАПАЙ вновь победила (хотя и потеряла пять депутатских мест благодаря тоннам грязи, вылитых на избирателей), и Бен-Гурион вновь возглавил правительство. Но эта победа была кратковременной. Пропасть между ним и «старой гвардией» увеличилась. Финальный аккорд в этой драме завершился расколом партии в июле 1965 года. Но перед этим прошла вторая волна кризиса, и первая волна, как оказалось, еще вернулась.

* * *

Вторая волна обычно гораздо сильнее первой. Второй политический кризис ударил по престижу Бен-Гуриона и выбил его из седла. Начался он с выступления Насера 21 июля 1962 года, ошеломившего мир сообщением, что Египет провел успешные испытания ракет дальностью 280 и 560 километров, способных достичь столицы Израиля. Когда выяснилось, что в разработке ракетного оружия приняли участие западногерманские фирмы и сотни немецких инженеров трудятся в Египте, создавая для Насера наступательное вооружение, то это напрямую ударило по Бен-Гуриону. Его формула о «новой Германии», в которую он искренне верил, себя скомпрометировала.

Иссер Харель, глава Моссада, принадлежал к тем, кто ненавидел немцев, выискивая в каждом его нацистское прошлое. Слишком свежа была память о Холокосте, слишком болезненно воспринималось все, связанное с Германией, и всего лишь два месяца прошло после казни Адольфа Эйхмана. «Ничто не научило Германию, — писали газеты, когда стало известно о новой угрозе, нависшей над Израилем. — Теперь наследники Гитлера тайно вооружают Насера, стремящегося уничтожить еврейское государство».

Тяжелые чувства одолевали Хареля, когда он предложил Бен-Гуриону лично обратиться к Аденауэру и потребовать от него прекратить военное сотрудничество с Египтом. Но премьер мыслил иными категориями. Помня о больших партиях высокотехнологического немецкого оружия, поставляемого в Израиль почти бесплатно, он предпочел действовать закулисными методами и поручил Пересу уладить вопрос, переговорив со Штраусом, министром обороны Германии.

Штраус отпираться не стал. Он ответил, что государство не несет ответственность за предпринимательскую деятельность частных фирм и лиц. Тогда Голда Меир и Шимон Перес предприняли попытки воздействовать на Аденауэра через нового президента США, Джона Кеннеди. Дважды они обращались к нему за помощью — и дважды получали отказ: Кеннеди не желал встревать в израильско-немецкие отношения. Как и раньше, еврейское государство должно было само позаботиться о своей безопасности.

И тогда с благословения Бен-Гуриона (Моссад все-таки был в прямом подчинении премьер-министра) с сентября Харель начал силовое воздействие на немецких ученых и инженеров, работающих в Египте, вынуждая их покинуть страну. Методы принуждения были разные: от запугивания и угроз — до террористических актов, когда иные методы были исчерпаны. Газеты, израильские и зарубежные, обсуждали террористические акты (некоторые осуществлялись на территории ФРГ), и, хотя никто не брал на себя ответственность за их проведение, всем было ясно, откуда «растут ноги».

Метод запугивания себя оправдал: немецкие ученые и инженеры начали покидать Египет.

Работа разведчиков всегда сопряжена с риском провала. В марте 1963 года швейцарская полиция сообщила об аресте двух израильских агентов, участвующих в давлении на немецких инженеров. Поскольку улик против них не было, швейцарская полиция обвинила арестованных в попытке изнасилования дочери немецкого инженера.

Бен-Гурион в это время находился в отпуске. Голда Меир, замещавшая его на посту премьера, разделяла антигерманские настроения Хареля и через него передала Бен-Гуриону просьбу предпринять активные шаги к освобождению арестованных — но он, руководствуясь лишь ему одному известными стратегическими интересами Израиля, не хотел навредить им, делая громкое заявление. Его заботили грядущие переговоры с Аденауэром о новом кредите. Не подозревая, что недомолвками он вызовет на себя огонь оппозиции, Старик рекомендовал Харелю прокомментировать арест агентов в газетах, не упоминая при этом о немецких ракетах.