Жаботинский и Бен-Гурион

Необъявленная арабо-еврейская война началась почти сразу же по оглашению результатов голосования. Неподготовленные и плохо вооруженные отряды Хаганы и Пальмах терпели одно поражение за другим. Террористические акты в штаб-квартирах Еврейского агентства в Иерусалиме и Хайфе, повлекшие множество жертв, оказали удручающее воздействие на противников провозглашения независимости. Участились налеты на поселенцев. Большинство продовольственных конвоев, направлявшихся в Иерусалим, попадали в засаду и гибли. Были случаи, когда британские солдаты, якобы для борьбы с насилием, разоружали конвои, сопровождавшие продовольственные караваны, которые впоследствии подвергались захватам и разграблениям. Вскоре это привело к изоляции Негева, Иерусалима, блока Эцион и части Галилеи. В еврейской части Иерусалима, оказавшейся в блокаде, начался голод.

А британская администрация, создавая ишуву дополнительные трудности, саботировала решение Генеральной Ассамблеи о передаче к 1 февраля 1948 года в распоряжение Еврейского агентства морского порта для ввоза продовольствия. Даже Черчилль, в бытность министром колоний и премьером неоднократно принимавший решения в пользу арабов, не выдержал и назвал происходящее «грязной войной Бевина» против палестинских евреев.

В истории арабо-еврейского конфликта роль Великобритании омерзительна. Достаточно вспомнить, как благодаря Черчиллю Трансиордания была изъята из мандатной территории и передана Абдалле ибн Хусейну для создания арабского эмирата. Но при всей неприглядности и цинизме политики Черчилля особо гнусной и отвратительной была роль Бевина.

Арабо-еврейское противостояние перерастало в вооруженные столкновения и обмен террористическими актами, повлекшими жертвы среди гражданского населения. Потеряв контроль над ситуацией, лейбористское правительство решило «умыть руки» и объявило о прекращении действия мандата с 15 мая 1948 года, на четыре с половиной месяца раньше срока, предусмотренного планом Организации Объединенных Наций. В душе лондонские «горячие головы» полагали, что превосходящие силы арабов, которым они развязали руки, быстро закроют вопрос о создании еврейского государства.

Соединенные Штаты оказались в щекотливом положении. Каждый политик думает о грядущих выборах. В их преддверии Белый Дом не желал ни ссориться с еврейской общиной, ни предпринимать шаги, способные огорчить арабских друзей США.

Традиционно вашингтонская администрация избегала участия в заокеанских вооруженных конфликтах. Напомним, что в Первую мировую Америка вступила лишь 6 апреля 1917 года, когда война близилась к завершению и воюющие страны были на «издыхании». Во Второй мировой войне она также не желала участвовать и объявила о нейтралитете. Франклин Рузвельт, избираясь в 1940 году на третий президентский срок, знал об изоляционистских настроениях в американском обществе и клятвенно обещал избирателям, что страна не будет участвовать в европейской войне. Ничто не изменилось в умах американцев после нападения Гитлера на Советский Союз: опрос общественного мнения, проведенный в октябре 1941-го, за месяц до атаки на Пирл-Харбор, показал, что 74 процента американцев против войны с Германией. Америка надеялась отсидеться за двумя океанами, и непонятно, почему Япония напала на Пирл-Харбор и вынудила США воевать против их воли.

Такая же ситуация сложилась весной 1948 года. Белый дом объявил о нейтралитете в ближневосточном конфликте и наложил эмбарго на продажу оружия обеим сторонам, а Госдепартамент запретил выдавать паспорта лицам, заявившим о намерении служить в неамериканских вооруженных силах. Американским евреям, участникам Второй мировой войны[55], запрещено было отправляться добровольцами в Палестину.

Арабов американская позиция устраивала: Англия отказалась присоединиться к эмбарго и продолжала поставки оружия, а в Трансиордании «бывший» английский генерал Джон Глабб, в 1939 году из «деликатных побуждений» уволившийся из британской армии и получивший в награду от эмира Абдаллаха титул паши, по-прежнему возглавлял Арабский легион, периодически атаковавший кибуцы вокруг Иерусалима.

Ноябрьское голосование в ООН продемонстрировало, что единственным могущественным союзником сионистов является Советский Союз. По этой причине Бен-Гурион поручил Шарету обратиться к Громыко с просьбой о продаже оружия. Встреча политиков состоялась 5 февраля. Зная об указании Сталина, Громыко деловито поинтересовался: если оружие будет продано, есть ли у ишува возможность скрытно доставить его в Палестину и обеспечить разгрузку? Шарет немедленно телеграфировал Бен-Гуриону, спрашивая, может ли он обещать Громыко тайную доставку и выгрузку оружия. «Да», — не вникая в подробности, твердо ответил Бен-Гурион. Эта информация улетела в Москву. Колесо закрутилось.