Жакерия

Брат Жан(помолчав). Раз эти благородные атаманы меня за него просят, то я прощаю ему. Пусть он послужит до Иванова дня. Если тогда война еще не кончится, все равно он и другие вроде него могут уйти. Со мной останется достаточно молодцов. (В сторону.) Только бы мне вывести их отсюда, уж я сумею помешать им возвратиться.

Рено. Мир! Мир! Слава святому Лёфруа! На Мо! Живо в поход!

Все. На Мо! Идем на Мо! Закончим войну!

Д'Акунья(Сиварду). Вы видите, как мало смысла помогать этим тварям. Они уже готовы разбрестись во все стороны, не думая о том, что у французских дворян есть еще войско в Париже.

Сивард. Чего же вы хотите? Помогать мужику — все равно что мыть голову ослу.

Все уходят.

КАРТИНА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Лагерь мятежников по дороге в Мо. Палатка совета.

Брат Жан, предводители крестьян и вольных отрядов.

Брат Жан. Вот видите, они явились к нам для переговоров. А разойдись мы по домам, они набрались бы смелости и разбили бы нас по частям.

Симон. Не спорю. Посмотрим, однако, чего они хотят.

Брат Жан. Ввести их.

Входят Жан де Белиль и мэтр Ивен Лангуаран.

Кто вы, мессиры, и что вам нужно от верховного совета общин?

Белиль. Высокодоблестный военачальник! Меня зовут Жан де Белиль, я придворный рыцарь. А этот мессир — ученый, доктор прав, мэтр Ивен Лангуаран. Мы оба посланы нашим грозным сеньором, герцогом Нормандским, правителем королевства, для переговоров о мире.

Лангуаран. То есть для того, чтобы выслушать ваши жалобы и удовлетворить их, если это окажется возможным.

Белиль. Это изложено в письмах, которые мы имеем вам вручить. (Передает письма брату Жану.)

Лангуаран(Белилю). Мессир Жан! Как вам известно, говорить надлежит мне. Моя речь готова, и я прошу вас мне не мешать.

Белиль(тихо). С богом! Но покороче, пожалуйста.

Лангуаран. Хм... хм... хм... (Снимает шапку и трижды кланяется, затем надевает шапку, откашливается и откидывает длинные рукава.)

Брат Жан. Начинайте же, мы слушаем.

Лангуаран. Господин! И вы, господа! Анаксагор[77], древний философ и врач Дионисия Первого[78], короля Сицилии, на вопрос упомянутого Дионисия о том, что, на его взгляд, полезнее всего для благоденствия государства, ответил, что есть два условия, необходимые для общественного блага, и третье, столь же обязательное.

Моран(к Рено). Ты что-нибудь понимаешь?

Симон. О чем это он разглагольствует?

Оборотень. Да по-французски ли он говорит?

Брат Жан. Ближе к делу, доктор.

Лангуаран. Так вот, господин, и вы все, господа! (Обнажает голову.) Знаете ли вы, каковы эти три условия? По мнению философа Анаксагора, primo — это добрый король; secundo — плодородная почва; tertio — мир, id est[79] — доброе согласие между королем и его народом. Но, может быть, вы, господин, и вы, господа (обнажает голову), здесь остановите меня, возразив, что вышеупомянутый ученый философ Анаксагор был только нечестивый язычник, что он поклонялся ложным богам и что он был вполне, как выражаются наши учителя, римляне, toto coelo, tota via aberrans[80] в делах религии, что он не ведал установлений нашей святой матери церкви и священного учения господа нашего и спасителя Иисуса Христа. (Обнажает голову и крестится.)

Брат Жан и все присутствующие следуют примеру Лангуарана.

А потому, господин, и вы, господа (тот же самый жест повторяется до конца речи), какой же ответ дам я вам, как вы думаете, на ваше возражение?.. Доказательный. Я аргументирую так... Хм... хм... хм... Да, господин, и вы, господа, Анаксагор был, без сомнения, нечестивый язычник, и, как таковой, он обречен, подобно виноградной лозе, брошенной в огонь. Но, господин, и вы, господа! Невзирая на это, его ответ королю Дионисию, по божественному соизволению, был мудр, imo согласен со Священным писанием, и я это доказываю. Quomodo? Sic[81]. Что полезно для общественного блага? Primo — добрый король. А что говорит Священное писание? Dominator hominum, justus dominator in timore. Dei sicul lux aurorae, oriente sole, mane absque nubibus, rutilat, et sicut pluviis germinat herba de terra...[82]

Оборотень. Это уж чересчур!

Симон. Должно быть, он хочет нас околдовать волшебными словами.

Сивард. Если он не перестанет, я засну.